Весь этот мир не ты. Ана Сакру

я стараюсь, чтобы голос мой звучал естественно и беззаботно, но, по-моему, не очень выходит. Впрочем, Маша кажется не замечает ничего.

      – Да никак, – фыркает она, – думала с Авериным срастётся. Он вроде даже не против был, сам потанцевать пригласил и вообще… Мы уже целовались… Он конечно ммм…

      Я стискиваю руль так, что костяшки пальцев белеют.

      –А потом вдруг ОП и всё. Как отрезало. Начал оглядываться. Потом сказал, что нужно кого-то найти, и исчез. Оставил меня с раскрытом ртом. И просто ушел, как и ты, представляешь? Ненормальный какой-то, – обиженно заканчивает Машка.

      А я стараюсь скрыть облегченный выдох. Напряженные плечи сами собой расслабляются, и рассеянная улыбка скользит по губам. Я не могу не думать о том, что возможно он выискивал меня. Это глупо, но ужасно льстит. В груди растекается предательское тепло. Чёрт, у меня похоже проблемы.

      –Ты что так улыбаешься? – подозрительно косится на меня Ракова, но я только отрицательно машу головой, не отвечая.

      – Ну и не нужен он тебе, – произношу как можно равнодушней, – Может и к лучшему.

      –Эх, Линка, ничего ты в мужиках не понимаешь, – тяжко вздыхает Машка.

      Я закусываю губу и начинаю говорить вслух свои собственные сомнения.

      – Он не нашего круга.

      –И что? – хмыкает подруга, – Деньги-то у него все равно есть. Чем он там занимается, не помню…

      –Приложения какие-то разрабатывает, переводя с китайского, – глухо подсказываю я.

      –Ну вот. И ничего, хватает, чтобы тусить с тем же Малинским, на нормальной машине ездить. В аспирантуру пойдет. Значит, не дурак, а в мужчине это знаешь ли тоже плюс, – назидательно вещает Машка, – Пройдет десять- пятнадцать лет, и, кто знает, у кого денег больше будет: у Малинского с Ганиным, которые ни дня не работали, или у того же Аверина. Вон на Цукерберга посмотри. Задрот задротом, а миллиардер. А Ник и соображает, и трахнуть хочется.

      И она заливисто смеётся.

      – Думала, тебя только последнее интересует, – сухо цежу я. Почему-то то, с каким усердием Ракова хвалит Никиту, меня начинает раздражать. Когда это ей вообще было интересно, что в голове у парня. У неё взгляд выше ширинки ни разу на моей памяти не поднимался.

      –Нууу…– тянет Машка и загадочно улыбается, отчего мне становится не по себе.

      – Знаешь, он мне по-настоящему нравится, правда. Я бы даже рискнула его папе показать, – добавляет она неожиданно тихо и, что совсем уж невероятно, смущается, – Только не смейся и не говори никому, хорошо?

      Я перевожу невидящий взгляд на дорогу, она серьезно? Быть не может.

      –Конечно, – произношу бесцветным голосом.

      –Ты ничего не скажешь? – ей хочется продолжить говорить об Аверине, а вот у меня все желание резко пропадает, – Где твои обычные лекции про социальное неравенство? Или про то, что он придурок?

      –Это твое дело, Маш. Не будет лекций, – устало отвечаю ей.

      Я ощущаю себя разбитой. Еще вчера я даже не думала о Никите. Но какие-то сутки, и он повсюду. Даже в голове моей лучшей подруги. Как это произошло?

      Маша бы наверно и