Записки на кухонном полотенце. Инга Максимовская

хорошо же. Подарок не триппер же, – удивилась я, судорожно вспоминая, когда муж мне дарил что-либо.

      – Дааа, хорошо, – жалобно заныла красотка. – Другие золото дарят, машины, а этот сумку приволок. Ты представляешь? И ладно бы Луи Вуиттон или еще фирму какую. А то сумка с нарисованным кобелем. И наглости хватило уродцу сказать, что я на эту тварь глупую похожа.

      – Там вроде сука нарисована была, – подобралась я, сразу поняв, кому досталась моя мечта.

      – Ну, сука, так сука, – легко согласилась дама, – но утверждать, что она на меня похожа – верх наглости.

      – Такая же милая, как и ты, – басом, передразнила она своего любовника. – Вот, сука.

      Я посмотрела на клиентку и схватилась за пилу. Утверждая, что она похожа на милую собаку, незнакомый мне мужик, конечно, погорячился.

      – Короче, сейчас с тобой закончим, и я выкину гадскую торбу в первую попавшуюся помойку.

      – Хочешь, я выкину, – пискнула я, крепко держа капризницу за руку.

      – Не хочу тебя утруждать, – пригвоздила клиентка, разглядывая отреставрированные ручки, похожие на куриные лапки.

      – Помойка за углом, – трепеща, шепнула я в надежде.

      Закончив маникюр и получив гонорар, я мелкой перебежкой припустила за клиенткой, как заправский шпион. Мне повезло. Мадам остановилась возле мусорных баков, находящихся в шаговой доступности от салона.

      Сморщив нос, она достала вожделенную сумку, со всей дури закинула ее вглубь мусорного бака и, сев в машину, рванула с места, скрипя дорогими шинами.

      «Главное, что б бомжи не побили, у них же все точки поделены», – думала я, с остервенением роясь в отбросах.

      – Ну, все. Дожили, – голос мужа, глядящего на меня через приоткрытое стекло автомобиля, дрожал от сдерживаемого смеха. – Никуда тебя одну отпускать нельзя, даже на работу. Что на этот раз? Снова кольцо выкинула обручальное или колымишь таким образом?

      – Ага, – поддакнул Димка, сидящий рядом с отцом и увлеченно снимающий на телефонную камеру минуту моего позора. – Таське покажу, вот смеху-то будет. Порвем ютуб, отвечаю.

      – Езжайте, куда ехал, – окрысилась я на шутников, – некогда мне с вами лясы точить.

      Прогнав зубоскалов, которые с веселым ржанием, достойным коня д'Артаньяна, все же поехали в сторону дома, я достала вожделенную сумку, стряхнула с нее банановую кожуру и, прижав к груди трофей, радостно затанцевала в сторону салона красоты, в котором работаю.

      – Домой пойду. Как думаешь, мои забыли уже о том, что я в помойке рылась? – взглядом полным надежды уставилась я на подругу, работающую вместе со мной.

      – Вряд ли, такое даже спьяну не забудешь. Эх, жаль я не видела, – с сожалением хмыкнула Надя. – Иди уже, горе, только окурок из волос достань.

      – Эх, Ника, только ты меня понимаешь, – плакалась я вечером, глядя на Падлу, весело резвящуюся в кухне с толстожопой мышью, которая оказалась совсем не страшной, а очень даже милой. Растрогавшись, я даже угостила норушку печеньем.

      – Конечно, понимает, вы же с ней обе любите