Цена жизни. Igazerith

в собственной повозке, прижался спиной к шершавой деревянной поверхности борта и опустил голову в пол, опечалившись своей судьбой. Про работорговцев раньше слышать приходилось, однако, чтобы они орудовали так близко к столице… это стало настоящей неожиданностью. Что до чудаковатого пассажира, так он явно не осознавал случившегося. Наверное, думает, что это какое-то недоразумение и их сейчас отпустят или вовсе уверен, что всё это ни разу не на яву, кто его поймёт…

      – Нашего друга, по заверениям Альбелля, должны почти сразу забрать, а вот со стариком, конечно, придётся помучаться, – долетел до ушей разговор пленителей.

      На душе стало невообразимо тяжело и вязко. – Что же это за выродки такие? – с ужасом пронеслось в голове, – Они УЖЕ продают нас, на словах мы уже не люди, а предмет торговли, словно моё зерно, – глаза наткнулись на раздутые мешки, стоящие рядом.

      – Быка если опять Фаргусу продашь, я из тебя ремней наделаю, понятно? – загремел здоровяк с топором, идущий позади повозки.

      Всё тело мгновенно заныло, сладкий свет Квептры куда-то делся, оставив лишь темноту на душе. – Что же происходит такое?! – мысленно взбесился Зирамир, – Что с этими людьми не так? Чего им не хватает?

      – Простите, уважаемый, я думаю, мы не с того начали наше знакомство, может, мы могли бы вам чем-нибудь помочь? – еле выдавил Зирамир разболевшейся челюстью.

      – Помочь, говоришь? – усмехнулся здоровяк, – А что ты можешь предложить?

      – Ну, я – толкователь языков, а мой спутник, как я понял, имеет собственное хозяйство в Друбнах.

      Лёгкий страх вперемешку со злостью медленно повернул голову в сторону, испачканного в дорожной пыли, пассажира. – Тризамор, за что ты послал мне этого идиота? – пронеслось в голове.

      – Толкователь языков, говоришь? – ухмылка на губах здоровяка стала настолько отвратительно ядовитой, что от неё можно было отравиться, – А язык камней сможешь растолковать?

      – Язык камней? – недоумеваючи промямлил Дубь.

      Внезапно оказавшийся в грубой руке камушек со свистом прилетел в скулу, хрустнув об кость. Под глазом моментально потяжелело. Боль распухла, как намокшая книга. В ушах нарастал смех, противный, заставляющий выжать душу от капель грязи.

      – Успел услышать, что тебе напел мой маленький друг? Сможешь поделиться с нами? – здоровяк уже откровенно смеялся, не прикрываясь за кривой улыбкой.

      Немой страх сжал губы клещами так, что они задрожали. Глаза застыли на волнистой текстуре деревянного пола. Стальной кулак схватил сердце, сжал его, заставив стучать в собственных ушах. Вся грудь разошлась ледяным пламенем. – Он не будет разговаривать, – неприятная мысль со скрежетом протиснулась в разум Зирамира.

      Оставшееся время, в пути до Железного города, Зирамир провёл в тишине, мирясь с болью. Выехав из леса, когда до грандиозных, поражающих масштабом проделанной работы и искусностью трудившихся над ними мастеров, стен оставалось рукой подать, работорговцы, из редких перекидываний