Большая ошибка. Аля Кьют

девочкового. Сам Гриф обожал стейк, но меня приучил есть креветки. Он не спрашивал моего мнения, просто заказывал их или еще какие морепродукты, если мы обедали вместе.

      А я любила сосиски и колбасу. Мама редко их покупала, потому что дорого. Отчим всегда ее ругал.

      Поэтому предложение Марата взбудоражило меня не хуже, чем наш разговор о сексе.

      Боже, как же я хотела хот-дог! Я страстно желала хот-дог!

      Наверное, у меня были очень голодные глаза или Марат услышал урчание желудка. Он попросил сделать нам два больших, с двойной сосиской. За такую щедрость и наблюдательность я была готова дать ему прямо на лавочке.

      – Можно я заплачу? – поинтересовался Марат очень тактично, прежде чем рассчитаться.

      Я махнула рукой.

      – Плати. Это ведь просто хот-дог и кофе. Не знаю, что на меня нашло в «Сити».

      – Там фонит стекло и бетон. Ужасное место, – нейтрально ответил Марат и приложил телефон к экрану электронной кассы.

      Он забрал еду и напитки, и мы сели на скамейку под фонарем. Меня грела его куртка и еда. Я вообще не стеснялась есть неудобный хот-дог. Мне хотелось получить удовольствие сегодня по полной программе. Еды это тоже касалось.

      Кетчуп был размазан по моему лицу, и я не спешила вытираться. Все равно со следующим укусом опять вся перепачкаюсь. Марата я не стеснялась. Сегодня при нем и так наделала тонну глупостей. Мне с ним детей не крестить, грех стесняться и прикидываться воспитанным человеком. Я хотела хот-дог, и я буквально пожирала его, не отвлекаясь на салфетки и приличия.

      – Ты сегодня ела что-нибудь? – спросил Марат, когда я почти расправилась с сосисками.

      – Устрицы, несколько креветок и крутон с фуагра.

      – Боже, ну и дерьмо!

      Я аж выплюнула все, что было во рту, чтобы не подавиться от смеха. Да еще и уронила остатки хот-дога, который коварно выскользнул из рук, проехался по куртке Марата и упал на землю.

      – Ох, прости! Прости, пожалуйста, – запричитала я через смех, который не так просто было остановить.

      Марат покачал головой, доставая салфетки и вытирая мое лицо. Он мягко касался пальцами щеки, придерживая мою голову, и тихонько ругался.

      – Что ты за девушка такая, Саша! Жрешь, как голодный волк и ржёшь, как лошадь. Я даю тебе куртку, а ты вывозила ее кетчупом, как будто в тебя стреляли. Не так я представлял себе наше «свидание не в лифте».

      Мне опять не было стыдно. Я продолжала посмеиваться, пока Марат вытирал меня, а потом свою куртку.

      – А жизнь вообще не такая, как я себе представляю, – выдала я, чувствуя себя отвязным философом. – Я не манерная кукла, Марат. Мне нравятся сосиски и кетчуп. Я местами неряха. Почти никогда не глажу одежду, могу ходить в одной майке неделю. Ненавижу готовить, кстати. Убирать – тоже не мое призвание. Мне нравится громко смеяться. Иногда я пукаю. Представляешь?

      – А должен представлять? – не потерялся он. – Это было бы странно. Но я представляю тебя голой даже после всех этих ужасных признаний.

      Сжав губы и опустив глаза, я призналась:

      – Я