Беспредел в благородном семействе. Дарья Калинина

еще предстоит праздничное застолье.

      – Ну, тогда я не знаю.

      – Ты вот что… Сейчас мы с тобой по саду погуляем, в движении горе легче проходит. Да и вообще какое у тебя такое особое горе, что ты так разревелась? Неужели тебя слова этой парикмахерши так огорчили?

      Раиса в ответ снова шмыгнула носом, поднялась на ноги, помогла встать Инге и неожиданно призналась:

      – Меня муж разлюбил.

      – Да ты что такое говоришь? Он тебя любит.

      – Раньше любил, а потом перестал. Домой совсем не спешит. Я ведь почему так и разожралась еще? Наготовлю для него, а он все не идет и не идет. Потом звонит: буду поздно, ужинайте без меня. Из Янки какой едок? Вот я все одна и схомячу, что для двоих приготовила. Не пропадать же добру!

      – Наверное, Павел занят на работе.

      – Ага, – хмыкнула Раиса совсем уж безрадостно. – Как же! Работа у него. Работает он на ней. Знаю я, какая у него работа! Шляется по бабам, кобель проклятый!

      – Раиса! Разве можно так наговаривать на родного-то мужа?

      – А что? В себе держать разве лучше? И потом, я не наговариваю на него ни капельки. Он смолоду кобель был еще поискать. И с возрастом ничуть не лучше стал. Пожалуй, так даже и еще хуже. Боится, что нагуляться не успеет. Простатит или какая другая болячка подвалит, и все, привет! А если не простатит, то инсульт стукнет или еще чего. У него уже сколько друзей так перемерло. И те, кто моложе его был, в том числе. Так он после каждых похорон сначала мрачнеет, а потом еще в больший загул пускается.

      Инга молчала, не зная, что ответить Раисе. У ее Залесного со здоровьем дела тоже обстояли неважно. Многочисленные болячки, словно озверев, стали мучить его с завидной силой. И хотя врачи были уверены, что ничего криминального у Залесного нет, сердце Инги все равно было не на месте. Но, несмотря на это, Залесный ей не изменял, в этом Инга была точно уверена.

      Не будь у нее такой уверенности, фигушки бы она стала жить с этим мужчиной!

      – Рая, ты не должна плохо думать о своем муже.

      – Так повода бы не давал, я и не стала бы. Оно мне надо?

      – Ты напрасно изводишь себя подозрениями. Я уверена: твой муж тебе верен и любит тебя.

      – Да? – хмыкнула Раиса. – Ну, тогда ты счастливей меня.

      Дальше они продолжали прогулку уже в молчании. Каждая думала о своем и в разговор не вступала. Но Инга была благодарна Раисе уже за то, что женщина перестала всхлипывать. Теперь хотя и сопела в нос, но заново реветь не пыталась.

      Снежинки падали им на лица, безнадежно портя наложенный Настей макияж, про который обе женщины уже благополучно забыли. Теперь они думали лишь о том, что снежок приятно освежает их разгоряченные лица.

      – Ну что? Еще кружок и пойдем домой?

      Раиса кивнула, и они снова зашагали по снегу, словно старые друзья. Но внезапно Раиса замерла на месте.

      – Слышишь?

      – Что?

      – Какой-то звук.

      – Какой?

      – Крикнул вроде бы кто-то.

      – Где