Роден. Наталья Шагаева

душе гадко, погода плачет за меня, изливаясь на землю проливным дождем, я пью кофе на террасе, кутаясь в длинный кардиган, и ищу в интернете хорошего адвоката. Юристов, конечно, у нас в семье полно, но, боюсь, никто из них не одобрит наш развод. Зачем я вообще вышла за этого козла замуж?! Ведь говорила мне Лелька, что такие браки несчастливые, а я не верила ей. Павел меня очаровал, вскружил голову, и я поверила, что у нас все получится.

      Терраса выходит на задний двор, и я не слышала, как приехал Павел, пока он не сел рядом со мной в плетеное кресло, а следом за ним Леночка принесла кофе. Ухмыляюсь сама себе, смотря на сад, покрытый капельками дождя, конечно, сам донести себе кофе мистер Белинский не мог. Утыкаясь в телефон, продолжая поиски адвоката. Делить нам есть что, и я не собираюсь ничего оставлять этому козлу-доминанту.

      Павел долго молчит, попивая кофе. Такой весь свежий, как всегда, в костюме, отглаженной рубашке с высоким воротом и пахнущий парфюмом.

      – От того что ты уничтожила мою коллекцию и одежду, тебе стало легче?

      – Да, – отвечаю я, продолжая листать страницы, но на самом деле ничего не вижу и начинаю вновь злиться. Хочется выместить всю свою боль на него. Например, расцарапать Павлику лицо или отхлестать по щекам.

      – Давай зайдем в дом. Холодно, простынешь.

      – Смотрите, какой у меня заботливый муж! – не знаю, откуда во мне взялась эта язвительность, не могу с ним теперь нормально разговаривать. – А когда ты трахаешь своих шлюх … ой, прости, нижних, саб, извини не знаю, как там у вас это называется – ты тоже думаешь обо мне?

      – Представь себе – да! Ты, дорогая моя, зажатая в сексе, а мне нужно именно то, что ты видела. Да и такой вид секса не для тебя, – с укором говорит он, словно я виновата в его изменах.

      – С чего ты взял, что не для меня?! – повышаю голос, а Павел усмехается, намекая на то, что все и так очевидно и я вновь чувствую себя ущербной.

      – Да и ты моя жена, мать моих будущих детей. Я не смогу с тобой так, и тебе явно не понравится унижение, которое подразумевается при таких связях, – он так спокойно все объясняет, словно мы обсуждаем насущные бытовые вопросы, а меня начинает тошнить, когда я представляю, о каких унижениях он говорит.

      – Ну детей у нас уже не будет, и жена я тебе ненадолго. Я подаю на развод, – заявляю я. – До развода я поживу в городской квартире, если ты, конечно, не отдал ее какой-нибудь малолетней шлюхе!

      – Прекрати выражаться! – строго произносит Павел.

      – Да пошел ты! – встаю с места, чтобы покинуть террасу, но всегда спокойный и уравновешенный Павел резко поднимается и хватает меня за запястья, дергая на себя.

      – Отпусти! – шиплю как кошка, размахиваюсь, со всей силы даю ему очередную пощечину, и реально получаю от этого удовольствие. Хочется ударить его еще и еще, но Павел перехватывает и вторую руку. Дергаюсь, но он явно сильнее меня.

      – Отпусти меня, мне противны твои касания!

      – В том то и дело, что тебе всегда все противно, – со злостью предъявляет он мне.