Шизоид. Владимир of Владимир

пустую салатницу, Серафима заметила:

      – Остынет, что же вы почиете, а сами ничего не едите. Пожалели бедную голодную девушку.

      – Рассчитывал что вы мне половинку уступите.

      – Ну конечно, мне столько не съесть. Режьте же наконец. – У Серафимы запылали щеки и главное к ней стала возвращаться энергия. Ей казалось что она ела самую вкусную пиццу на свете, и перед ней самый галантный кавалер в мире: – Вами можно любоваться, как вы поглощаете пищу, будто английский лорд.

      – О, вы не видели как я орудую армейской ложкой, поедая из банки тушёнку.

      – За что вас прозвали Лордом?

      – Не знал что у меня есть тайные поклонницы. Шеф, информацию слил? – Прежде чем говорить, Сергеев бумажной салфеткой вытирал губы.

      – Неужели мои слова вас обидели?

      – У вас милая улыбка и забавные ямочки на щёках, но мой вопрос вы игнорировали.

      – Ну, не будьте занудой. Скажите, неужели вам не страшно? Вы сегодня убили, может не хорошего, но человека.

      – Нет. – Серафима сама не заметила как съела пиццу и он вновь наполнив её кружку чаем, подложил ей большой кусок штруделя.

      – Опасно искушать девушку сладостями.

      – Опасна только сладость яда, струящаяся из лживых уст.

      – Вы что же, девушкам всегда говорите правду? – Серафима смутилась: – Нет не девушкам, друзьям? Простите мою прямолинейность, но я хотела сказать, близким людям.

      – Ответ на такой вопрос, возможно может перевести в иную плоскость, наши с вами взаимоотношения, сделать их доверительными, либо не обязательными вовсе. У меня нет близких людей, если только дядя.

      – А ваши родители?

      – Родители мои погибли в лихих девяностых, их подорвали в автомобиле, на глазах у множества людей, вместе с моей младшей сестрой.

      – Мои тоже погибли в автокатастрофе, столкнулись с самосвалом. Брата спасли, но он остался инвалидом. – Глаза Серафимы насколько мы помним были на мокром месте.

      – Серафима, хотите я вам буду говорить только правду?

      – Хочу. – Слезы побежали по щёкам девушки, она как будто провалилась в детство, ибо в том детстве, её избранник, так и должен был спрашивать. Он сказал то, что она хотела с детства слышать, но услышала в первые только теперь: – Я вас тоже не буду обманывать. – произнесла её не искушённая душа, не видящая разницы, между говорить правду и не обманывать.

      – Серафима, мне показалось будто мы, могли бы перейти на ты.

      – Хорошо. Не обращай внимание, нахлынули воспоминание. – Серафима утёрла слезы и твердила про себя как заклинание: – Симка дура, держи себя в руках… – И что бы как-то утихомирить нахлынувшие чувства, спросила о Клёпкине. – Ты думаешь, верёвочка оборвалась?

      – Не знаю. Зато я знаю кто устроил шмон у вдовы Гусеевой. – Сергеев вынул из внутреннего кармана сложенный вдвое лист бумаги и предъявил Серафиме: – Этот фоторобот составила Эмма Гусеева. Это липовый сотрудник правоохранительных органов, я проверял по базе данных, в МВД такой не числится.