Обратимость. Лия Шатуш

фарфоровую ладонь Баррону, тот крепко пожал ее. Я ожидала, когда он повернется ко мне, уже предвкушая его взгляд и обходительность, в конце концов, я рассчитывала на них, чтобы прямо заглянуть в его лицо. Однако, к моему негодованию, он лишь мельком взглянул на меня ничего не выражающим дежурно-приветливым взглядом и кивнул головой.

      “Нет, – подумала я, – это удивительный вампир!”

      – Вот так всегда, – буркнул Баррон, когда мы оказались в машине, – я натыкаюсь на ледяную стену отчуждения, несмотря на неиссякаемую помощь с нашей стороны. Мы постоянно ведем одни и те же беседы, все одно и то же. Они не могут прогнать меня, я не могу добиться от них того, что нужно.

      Я хотела сказать ему что-нибудь, но не могла подобрать нужных слов. В душе понимая, что происходит, я не могла сформировать нормально мысли.

      – И как ты думаешь быть мне полезной? Ты видела, как все происходит… Какой-то замкнутый круг.

      Директор чертыхнулся в чувствах и отвернулся к окну.

      – Ничего, найду выход, – с уверенностью заверила его я, сама не представляя каким образом, – позвольте мне получше изучить их. Если вы хотя бы позволите сопровождать вас. Этого будет вполне достаточно.

      Баррон посмотрел на меня, но ничего не ответил. Видимо, не поняв, что я хочу донести своей речью. Всю дорогу до моего дома мы молчали. Оба растерянные и удрученные.

      Мне не спалось почти всю ночь. Ворочаясь с одного бока на другой, я то открывала, то закрывала глаза. Глава клана не выходил у меня из головы, а точнее его уникальность и поразительность. В нем сочеталось и перекликалось столько тайн, недомолвок, настроений и чего-то еще, что я не знала, за что уцепиться и как его охарактеризовать. Может быть, его вампирская сущность делала его таким многоликим? Задавая себе подобный вопрос, тут же вспоминались другие вампиры. Да, несомненно, все они были уникальны, и все несли в себе тайну: кто-то меньше, кто-то больше. В Декстере, например, я не увидела ничего, кроме пустой животной оболочки, в то время как Эдвард был поразительным по-своему, и тем не менее совершенно отличался от Каэлана.

      “Нет, – думала я, – если Каэлан глава клана, то это не случайно. Он истинный бог и прирожденный правитель”.

      О том, что мне предстоит, думать пока не хотелось. Я решила понаблюдать за ними и быть максимально осторожной и тактичной, и, конечно, искренней. Им нет причин отталкивать меня. При таких мыслях ладони от напряжения покрывались испариной, и от нервного возбуждения начиналась редкая мелкая дрожь.

      – Вы пытаетесь от чего-то спасти их или вы пытаетесь втянуть их в эксперименты, чтобы облегчить жизнь им и удовлетворить любопытство ученых? – осведомилась я, когда на следующий день Баррон позвал меня в кабинет, чтобы узнать мои мысли о прошедшей встрече.

      – Прежде всего я пытаюсь сделать все, чтобы они доверились мне. А потом уже и остальное.

      – Вы и так заставляете их принимать пустышки вместо крови. Разве этого не достаточно, чтобы они ненавидели людей?

      – Они не отпираются от этого. У нас не возникали с ними проблемы