Сыр в мышеловке. Минипамфлеты, рассказы, очерки. Сергей Коханович

с вами, совершенно бездоказательно, что послеобеденный сон улучшает работоспособность и КПД производительности, – отрицал чьи-то доводы сухощавый в очках.

      – Ну, как же так, Клим? Последний опрошенный как раз нам и подтвердил, что ему лучше работается после обеденного сна.

      – Я ему не особо доверяю, мне кажется, он трется у этого метро постоянно и не работает вообще, и потом мы все унюхали запах мочи, когда он стоял рядом. – отвечал тот, которого звали Климом.

      – Кстати, Клим, по поводу мочи, мы должны эту тему поставить на вид. – вклинилась в дебаты девушка-ученая, – у меня есть некоторые сомнения и вопросы…

      Группа удалялась, и я не расслышал, в чем сомневалась девушка, но женская половина присутствовала в каждой группе ученых, как бы доказывая уже доказанное голландцами, что женщина ничем не отличается от мужчины.

      Вечером того же дня я пошел поужинать в одну из кафешек, находившуюся неподалеку от метро, где и повстречал две эти группы, тем более что урчание достигло критической точки, а, по мнению ученых, это был явный признак, чтобы подкрепиться. Каково было мое удивление, когда в кафешке я обнаружил своих уже знакомых ученых: одна группа сидела за одним столиком, другая – за другим. Судя по пустым кружкам на столах, пива было выпито немало, о чем свидетельствовали и жаркие споры, было видно, что истина скрывается не в пиве, потому как консенсуса никто не находил и к нему же не приходил.

      Я был в командировке и особо не спешил, поэтому задержался в баре, тем более сосед попался разговорчивый малый, который открыл мне глаза на то, что в этом районе располагался институт пищевой и легкой промышленности. И корни наших ученых, как раз находятся в нем, а многие ведущие, можно сказать, лидеры, успели поучиться и за границей, в той же Голландии, Англии и Америке. Мой разговорчивый сосед тоже учился в этом институте на последнем курсе и был, что называется, в теме всех кипящих процессов. О, при каждом институте имеются свои деятели науки, как и у них, в пищевом, а уж все эти движения пошли от прибывших после заграницы особо просвещенных.

      – Да-да, не отставать же нам от Запада, и мы не лыком шиты! – распалялся мой сосед, а я ему поддакивал, так было надежнее, потому как ближе к вечеру в кафешке повисла атмосфера агрессии, кто-то, сидящий за одним столом, строил глазки ученой с другого стола, и наоборот, что не нравилось тем, кто сидел вплотную, прижимаясь к своим коллегам противоположного пола за обоими столами. Ситуация была накалена до предела, и малейшая искра могла взорвать кафешку. И она нашлась в виде крепкого сжатия ягодицы ученым с одного столика – ученой противоположного, во время танца, на который оба согласились по своей инициативе. Звонкая пощечина владелицы ягодицы владельцу руки, пытавшемуся ее сжать, решила конец вечера, ученые слились в гомонящий, пинающийся, машущий руками клубок, и только вовремя вызванная полиция угомонила наших селиконокремневых.

      Наконец-то и я понял, что же за ученые стоят за этими, прямо скажем, сногсшибательными вердиктами, и почему лидируют голландцы.