Крестом и стволом. Михаил Серегин

Ослабьте, пожалуйста, – попросил он. – Мне трудно дышать.

      – Сиди-и, гнида! – замахнулся на него Рваный, но Батон придвинулся ближе и начал ослаблять удавку.

      – Спасибо, – кивнул священник. – А еще у вас вопросы есть? Или это все?

      – А вы знаете еще что-нибудь? – заинтересованно вгляделся в него Батон.

      – Я много чего знаю, – усмехнулся священник.

      – Например? – подзадорил его Батон. Он произнес это столь беззлобно, словно они и впрямь сидели за чашкой чаю.

      – Например, как Парфен умер, – сказал отец Василий. – Как он на самом деле умер.

      – Чего ты гонишь?! – снова привскочил с табурета Рваный. – Это каждая «шестерка» знает!

      – А ну-ка, – не обращая внимания на нервного напарника, предложил Батон, – расскажите.

      Отец Василий приподнялся еще и уселся поудобнее.

      – Они с министром московский рынок не поделили. Тот приехал сюда договориться по-хорошему, а Парфен не захотел, – священник прокашлялся и почувствовал привкус крови в горле. – Он хотел его лично замочить, да сил не рассчитал, дорога была скользкая.

      – Чего ты гонишь, поп?! – снова вскипел Рваный.

      – Заткнись, – тихо предложил ему Батон и задумался. Похоже, такая подача недавних событий его заинтересовала. И он явно был неплохо информирован – слишком уж правильно реагировал. Он встал, прошелся по комнате и снова присел на корточки напротив священника. – Ну, хорошо, положим, это так. Но меня сейчас больше интересует Бухгалтер. Ты его знаешь?

      Отец Василий пошевелил кистями. Он уже знал, что говорить, но ответ должен был прозвучать очень убедительно.

      – Лично я его не видел, но голос его знаю хорошо. Он мне два раза позвонил.

      – Зачем? – удивился Батон.

      – А ты как думаешь? – усмехнулся отец Василий. – Ты ведь тоже меня сюда зачем-то притащил. Ведь так? Значит, и у тебя какие-то мысли есть?

      Батон засмеялся – громко, беззаботно, как умеют смеяться только не отягощенные проблемами люди.

      – Да нет у меня никаких особых мыслей, – сказал, отсмеявшись, он. – Просто ты у меня по списку четвертый.

      Это могло быть и ложью. Обычным психологическим трюком, рассчитанным на то, чтобы сломать человека, чтобы не думал священник о себе слишком много. Но это могло быть и правдой. В любом случае Батона следовало убедить, что именно отец Василий – главное звено в цепи. «Иначе гнить мне там же, где и предыдущие трое по списку гниют!» – подумал священник.

      – Так зачем он тебе должен позвонить? – уже серьезно спросил Батон.

      – Ему от меня что-то надо, – ответил отец Василий.

      – Что?

      – Не знаю. Но думаю, это связано с Парфеном.

      – Каким образом? – В глазах Батона светился неподдельный интерес.

      И тут отец Василий соврал еще раз.

      – Парфен исповедоваться ко мне ходил, – тихо сказал он. «Господи! – подумал он. – Неужели я это говорю?!»

      И Рваный, и Батон аж подпрыгнули:

      – Да ну?!

      – Перекрестился бы, да руки скованы, – смущенно