Девочка-криминал. Helga Duran

ненавистью или злобой.

      – Попробуй рыбный пирог, дядя Кирилл, – тихо обратилась она ко мне, показывая на блюдо с выпечкой. – Я сама его испекла.

       Я взял кусок пирога, с удивлением вскинув бровь. Такой Валерия мне нравилась больше.

       Что ж, – думал я, пережевывая довольно приличную на вкус стряпню девчонки. – У наследницы Вакулы две стороны, которые отличаются друг от друга, как небо и земля, как Ангел и Демон. По крайней мере, я знаю, что дрессировке она все же подлежит и может быть весьма смиренной. Но что-то мне подсказывало, что нам с Никитой придется с этой дикаркой несладко.

      3. Кирилл

      Обед проходил в молчаливой обстановке. Я не был весельчаком, но все равно было напряжно в такой атмосфере. Не обед, а поминки какие-то. Изредка монахи перекидывались фразами типа: «передай соль». К Валерии все, включая Климова, обращались не иначе, как сестра Мария. Из чего я сделал вывод, что легенда девчонки-сироты так и не осталась раскрытой. Я был доволен.

       Во время трапезы я принял решение все же забрать Валерию домой. Там ее будет легче контролировать. Неизвестно, что из нее вырастет еще через два года. Испытывать судьбу не хотелось совершенно. Пусть Ник как можно скорее женится на Валерии. Так девчонке будет проще свыкнуться с мыслью, что за нее теперь все будет решать муж.

       Возможно, она понравится Нику, как женщина, и он оставит ее в живых после того, как Вакулу признают умершим, а молодожены получат его наследство. А если Никита обрюхатит девчонку, будет вообще идеально. Юная мать будет заниматься ребенком, а не совать свой миленький носик, куда не следует.

       Миленький? Я так подумал? Сейчас, когда Валерия вела себя тихо и скромно, я реально счел ее милой и даже красивой. На девушку, не тронутую современными технологиями красоты, было действительно приятно смотреть, не побоюсь этого слова "любоваться". Без наращенных ресниц, нарисованных бровей, накаченных губ, ее самобытная природная, девственная красота была необычной и редкой.

        Я стал ценителем девственности и чистоты? Возможно. Я так долго жил в грязи, крови и разврате, что Валерия не вписывалась в эту реальность совершенно. Грубая и борзая Валерия-матерщинница еще могла, а ангел в белой косынке с ярко-розовыми детскими губешками идеально вписался бы в сельский пейзаж, но никак не в бандитские разборки. Эта девушка была, как минимум, удивительной.

       Она обрадовалась, когда я отправил ее собирать вещи. Отчего-то мне стало любопытно посмотреть на ее комнату, поэтому я увязался за Валерией следом. Мы вошли в обычное, ничем не примечательное помещение с малюсеньким окном. Стол, шкаф, кровать, серо-коричневые тона, пожухлое фото Ника на стене. У всех, значит, иконы, а здесь пресвятой Никита повис? Любопытно.

       Я встал посреди ее спальни и смотрел, как Валерия бережно, с каким-то волнением и трепетом, снимает фотографию своего спасителя со стены и прячет в дорожную сумку. Затем берет плюшевого медведя, что он ей передавал в качестве подарка по весне, и засовывает туда же.

       Я не смог удержаться от вопроса:

      – Соскучилась