Загадка древней статуэтки. Александр Сороковик

собирались в гостиных за винтом, наливками и сигарами, рассуждали о политике, вспоминали старое время. Наблюдали за своими чадами, ревниво сравнивали, составляли в уме марьяжные пары.

      В первый же день Сашиного приезда Степан Николаевич зазвал его в кабинет и вручил статуэтку, полученную в поезде от американца. Тот повертел её в руках, воздал должное старинной отделке, но остался равнодушным: как оказалось, его больше не интересовало восточное искусство, он всё своё время посвящает службе, углублённо изучает баллистику, и вообще «Изящными вещицами должны барышни заниматься, вот найду себе невесту, подарю ей, пусть любуется!»

      Старшие Одинцовы очень хотели для Саши в жёны дочку соседа Андрея Афанасьевича – Полину. Зная упрямый характер сына, ничего ему не говорили, но наблюдения за молодыми утешения не приносили: Саша одинаково ровно обращался со всеми девушками, красиво танцевал, дурачился, шутил и предпочтения никому не выказывал.

      Статуэтка так и лежала в шкатулке у Саши в комнате, ожидая своего часа. Лето кончилось, молодёжь разъехалась, в имении наступила тишина. В следующие годы дети приезжали поодиночке и ненадолго, того весёлого и беззаботного лета 1909-го года больше не повторялось.

      Александр рос по службе, получил звание штабс-капитана. На все вопросы о женитьбе отшучивался: «Вот дослужусь до генерала, тогда и подумаю!» Таня составила удачную партию с петербургским чиновником и уехала в столицу.

      Старые Одинцовы жили тихо и уединённо, особенно после начала войны с Германией. От Саши приходили бодрые письма с фронта: он получил очередное звание, воевал удачно, даже не был ранен. У Тани родился сын Василий, но они боялись покидать относительно спокойный Петербург, точнее, по-новому, Петроград.

      А потом пришёл девятьсот семнадцатый год. Появились бросившие фронт солдаты: злые, крикливые, разложенные красной пропагандой. В Петрограде стало страшно, и Танин муж успел вывезти семью в Финляндию, а потом в Париж.

      По всей крестьянской, старозаветной, спокойной Руси в тот год полыхали пожары. Горели поля от августовской жары, горели усадьбы, подожжённые озверевшими фронтовыми дезертирами, вернувшимися в свои деревни, и опьянёнными «свободой» мужиками.

      Имение Одинцовых растаскивали и грабили всю ночь, а под утро подожгли вместе с постройками. Добродушных стариков, Степана Николаевича и Варвару Сергеевну, которые никогда не обижали своих крестьян, злодеи перед этим хотели повесить, да не нашлось сразу верёвки, а уже пошёл весёлый грабёж, и чтоб не оставаться в стороне, они их торопливо застрелили из винтовок. Глухому старику Савватию разбили голову палкой и бросили умирать во дворе рядом с убитыми помещиками.

      Шкатулку со статуэткой сначала прихватил какой-то пьяный «освободитель», но потом, по-видимому, разглядел, что ничего ценного в ней нет, и выбросил в угол двора. Там её подобрал и спрятал хромой кучер Никита, в грабеже и убийствах не участвовавший, но и не сделавший ничего,