Люба, Яночка… и другие. Анатолий Григорьевич Петровецкий

продолжала учить иврит. Так прошел первый год. Люба хорошо понимала, что дальше так продолжаться не может. Надо было что-то менять в жизни. Но как? Как? Ответ не приходил. Было понятно, что нужно продолжить учебу в университете. А куда девать Яну? Да и учиться матерям-одиночкам нельзя, так как отнимут пособие по уходу за детьми. А как тогда жить? Где брать деньги на жизнь и на оплату учебы? Родители не могли помочь. У них просто ничего не было. Мать не работала и сидела с больной бабушкой. Завод, на котором «инженерил» отец, почти простаивал. Люди приходили на работу, но денег не получали. А если и производилась оплата, то китайскими товарами, которые получал завод по бартеру. Родители сами переживали большие трудности. Но как-то обходились. Люба понимала, что тоже должна обходиться самостоятельно. Как, – не могла представить.

      На следующий день, гуляя во дворе дома, она встретила соседку по подъезду Ривку. Невысокая, худощавая, с крупными чертами лица, старомодными одеждами и зеленой шапочкой на голове, она вызывала у Любы чувство жалости. Пожилая женщина давно была на пенсии и проживала в квартире одна. Дети разъехались и жили со своими семьями в других городах. Навещали редко, и это огорчало мать. Люба часто сидела во дворе вместе с Ривкой, в то время, когда Яночка игралась на детской площадке с детьми. Женщина рассказывала о своей жизни охотно. Она хорошо знала русский язык. Говорила правильно. И только легкий польский акцент напоминал о месте ее рождения. Она не любила Польшу и все, что было с нею связано. Поэтому редко говорила на польском, который тоже помнила. Ривка много читала книг на русском языке, слушала песни и смотрела русские каналы телевидения. Особенно она любила песни времен войны. Слушала их с огромным удовольствием и вспоминала детство. Как семье удалось убежать от немцев в СССР, она не помнила. Но, пытаясь отыскать в памяти хоть маленький след того времени, всегда ощущала холодок во всем теле.

      Войну прожили в Сибири. Там Ривка пошла в первый класс и успела проучиться три года. После войны семья вернулась в Польшу, а затем переехала в Израиль. Когда ей исполнилось восемнадцать лет, Ривка встретила Альбина. Молодому человеку было тогда двадцать пять лет. Жизнь отпечатала на его руке многозначный номер Освенцима. Разорвала сердце на неисчислимое множество осколков памяти, в которых кровоточили обгоревшие в печах тела ушедших дымом и пеплом родных и близких. Он помнил все до последнего часа общения с этим миром.

      Ривка вышла замуж с присущей только молодости легкостью. И ни разу не пожалела. Они прожили долгую и счастливую жизнь. Родила ему четверых детей: двоих сыновей и двух дочерей.

      Несколько лет назад Альбин умер, и Ривка осталась одна. Первое время дети приезжали к ней каждую неделю, а затем все реже и реже. Теперь она радовалась, когда кто-нибудь из них посещал ее раз в месяц.

      Люба знала об этом и старалась чаще говорить с Ривкой. Неважно было о чем. Главное, чтобы пожилая женщина не чувствовала себя такой одинокой.

      Ривка предложила Любе помощь в изучении