С Кощеем жить – злодейкой быть. Марина Бастрикова

в своем эксперименте, – осмотрел выглядывающие из платья ноги в страшных серых ботинках, – ваши подойдут. Если ноги отвалятся – приходите.

      Они тут все такие логичные сверх меры? Но я все равно последовала за старичком. Как-никак грозился ноги не оторвать, а пришить.

      Весь путь до класса я пропустила. А это был именно класс. Самый стандартный школьный класс. Деревянные парты – каждая для двух человек – и доска с изображением того, чего нет у Железного Человека. Никого, кроме нас с дедом, больше не было в помещении.

      – А почему тут пусто?

      Старик присел за одну из парт, перед ним из воздуха появилось перо, чернильница и пергамент. Понюхав чернильницу, старик ответил:

      – Так все еще в столовой едят. Это у меня диета – буду завтракать после урока у медперсонала. Вы тоже можете присоединиться. Коли кровь густая, потом пришивать легче.

      Я окончательно поняла, что буду сидеть как можно дальше от этого бородатого. Выбрав место у окна за второй партой, стала по примеру старика доставать писчие принадлежности. Может, стоило сесть на первую парту? Заучек же любят. Но что-то боязно совсем. Если тут такие ученики, то какие преподаватели?

      Дверь класса с шумом отворилась, и внутрь влетел Акела. Сверкнул белозубой и немного клыкастой улыбкой и сел рядом со мной.

      – От тебя так несет, что невозможно не найти. – И снова улыбнулся на все свои… хм… больше сорока уж точно – такого количества зубов я еще не видела. Он смотрел на меня, как будто комплимент сказал. А что я должна ответить?

      – Э-э, и тебе не вонять.

      Улыбка спала с лица качка. Надеюсь, он не работает в паре со старикашкой. Один пришивает, другой отрывает. Акела почесал нос, но, когда уже решил что-то сказать, его перебил возглас:

      – Дура!

      И я даже не обиделась. Потому что. Да потому что сам Дурак.

      Рыжий молодец уселся на парту передо мной и дружески шлепнул меня по плечу. Во-первых, это ж какой длины лапищи, что смогли меня достать. А во-вторых, он так шлепнул, что я свалилась по инерции на Акелу. Пытаясь слезть с мощной тушки вчерашнего знакомого, я и смогла, что только укоризненно прохрипеть.

      – Ваня, я же проси-и-ила.

      – Понял, поумерить силушку богатырскую. – Дурак решил исправиться, схватив меня за рукав, подтащил обратно на стул. Рукав треснул. Акела зарычал.

      – Не смей делать ей больно. Она не может лечиться. Идиот.

      – Не Идиот, а Дурак. Сам ты Идиот. – Акела привстал и угрожающе навис надо мной и партой. Они ж так меня прибьют и не заметят. И тут в класс зашел человек в очках, Акела сразу успокоился и сел обратно на стул.

      – Что, испугался богатыря, да? – Ваня поигрывал бицепсами, Акела скептически усмехался.

      – Так, класс, это что такое? Лучше бы мозгами померились. – И я поняла, что вошедший – учитель. Эту власть в голосе с привкусом кислых щей от тягот жизни учительской ни с чем не перепутать. – Держи табель, приложи свой энтузиазм к делу. К вечеру принесешь с отметками, кто где поселился.

      Мне стало жалко Дурака, и я спросила у Акелы:

      – Не знаешь, какой номер у моей комнаты?

      – Тринадцать.

      Я