Навстречу Закату. Сергей Терещук

сделать пояснение? Это было так давно, что из нынешних вещей никто этого и не помнит… Хотя… Гитара! Точно! Это та самая гитара, которую десятилетнему Сашке подарил его дядя Коля.

      – Да! Они очень любили друг друга! – перебирает тихонько расстроенными струнами забытая гитара на антресоли. – Души друг в друге не чаяли! Коля был младшим братом мамы Александра. И всем увлечениям, и открытиям в своем детстве Сашка должен быть благодарен дяде Коли. Да что значит “должен был”? Его никто не заставлял! Он беззаветно обожал Колю. И никогда не называл его дядей. Они были друзья. Навечно. Но время идет и люди взрослеют. То же самое и произошло с Сашей и Колей. И если Саше, простите, уже Алексу, стукнуло тридцать, то Коле исполнилось сорок восемь и что-то там надорвалось в его здоровье. Нужно было поменять климат, и Коля уехал со своей семьей в теплые края. Вот, собственно, такие дела!

      Гитара замолчала, поскрипывая рассохшейся декой.

      Вернемся к вспоминающему Алексу.

      На пороге все тот же пожилой мужчина. Протягивает сложенный бланк, разворачивается и уходит.

      – Даже рубля не стал ждать! – думает Алекс. – Так я его тогда обидел.

      Он закрывает дверь и раскрывает бланк. Ноги подкашиваются, и Алекс оседает на пол.

      Всего два слова, смысл которых настолько прост, что их не надо перечитывать.

      “Коля умер”

      Две телеграммы. Две истории. Два события. Две точки. Начало и конец. Рождение и смерть. Между ними вся жизнь, но они так рядом. Их разделяет только тонкий официальный бланк.

      – Завтра же скажу, что уезжаю! – решает Алекс, доедает третью ягоду инжира, допивает холодную заварку и идет спать.

      Пробросим весь следующий день, чтобы не тратить наше время повторением куролесья повторяющихся ежедневно повторов. Пробросим, как при игре в кости, когда все кубики встали на ребро. Пробросим и войдем вместе с Алексом в детскую.

      Вот он осторожно открывает дверь. Юля перестают читать (сегодня ее очередь). Алекс медленно подходит к кровати, на которой лежат два его близких человека. Жена и сын. Алекс смотрит на них во все глаза.

      – Дурацкое выражение! – думает Алекс. – Но все-таки жаль, что у меня их всего два. Было бы их тысяча, я бы смотрел каждым из них не моргая, стараясь запечатлеть даже самую мельчайшую подробность этой до боли знакомой картины.

      Алекс стоит у кровати и смотрит. Просто. Тихо. Не моргая. Он улыбается.

      – Он сейчас заплачет! – вздыхает Снорочка.

      – Нет… Не думаю! Будет держаться до конца! Уж я-то его знаю! – отвечает Муми Тролль.

      Да, книгу про Муми Троллей они читают уже несколько недель. За это время можно хоть немного, но узнать человека. Или так может казаться… Казаться, что ты его знаешь… Что, впрочем, почти одно и тоже. Даже если ты думаешь, что знаешь человека, он всегда может преподнести тебе сюрприз или удивить неожиданным поступком. Вот как сейчас, например.

      У Алекса наворачиваются слезы.

      – Я же говорила! – восклицает Снорочка.

      – Это от того,