Цена соблазна. Оксана Гринберга

из другой школы чуть ли не в середине учебного года, вошел в кабинет – им было лет по двенадцать-тринадцать, – после чего уверенно двинулся в сторону последней парты, где Майя давно и счастливо пребывала в одиночестве.

      Рисовала в своем блокнотике, предаваясь радужным мечтам.

      Новенький совершенно бесцеремонно уселся рядом с ней, потеснив разноцветные восковые мелки, раскатившиеся по парте, и Майя уставилась на него с изумлением.

      Что он забыл рядом с ней, которую в классе считали чуть ли не блаженной?..

      Но новый мальчик был настолько красив, что у нее перехватило дух, и Майя сразу же забыла, о чем собиралась у него спросить. Вместо этого потянулась к блокнотику, решив зарисовать, но спохватилась.

      В его присутствии ей почему-то сразу расхотелось выглядеть блаженной.

      – Тебя как зовут? – спросил у нее.

      – Майя… Майя Самойлова.

      – Марусей будешь, – вынес он свой вердикт. – Меня Артем зовут.

      И Майя поняла, что пропала.

      «Это» – свою влюбленность в Спасского Майя привыкла называть «это» – растянулось не только на все школьные годы, но еще и захватило много лет после выпуска.

      Спас Майю только испанский берег, который ее и излечил.

      И она надеялась, что уже окончательно – последние пару лет Майя практически не вспоминала об Артеме. Вот и сейчас, в Н-ске, уговорила себя, что они не могут пересечься, потому что это противоречит всем законам физики… Да что там говорить, всем законам природы!

      Таких совпадений попросту не бывает, сказала она себе строго.

      Тут снова распахнулись стеклянные входные двери. Полноватый охранник, на которого напялили глупую ливрею чуть ли не до пола, из-за чего вид тот имел довольно жалкий, кивнул, пропуская Родьку, и мысли об Артеме вылетели из ее головы окончательно.

      Родион Роданов, их Резиновый Утенок, изменился, возмужал. Стал уверенным, холеным, улыбчивым, прячущим темные глаза за дорогущей оправой модных очков. Роста он был среднего, так что Майя на здоровенных каблуках, от которых у нее уже начинало сводить голени, оказалась с ним наравне. Подошел, с явным удовольствием приложился к ее щеке, затем всучил огромный букет кроваво-красный роз.

      – Родь, ну зачем?.. – спросила она растерянно, мысленно охнув под весом цветов.

      Спасла Майю официантка, предложив забрать букет и поставить его в вазу.

      – Ты прекрасна! – заявил Родька совершенно искренне, на что Элька, на которую одноклассник не обратил внимания, скривилась.

      – Ну вы тут пообщайтесь, голубки, – заявила им кисло, – а я выйду покурить.

      Правда, «покурить» Элька так и не ушла. Вместо этого направилась, покачивая стройными бедрами, обтянутыми полупрозрачной материей, в сторону Пабло, разговаривавшего с темноволосым мужчиной в строгом деловом костюме. Тем самым, кто не забывал время от времени одаривать их оценивающими взглядами.

      Английским Элька владела на таком же уровне, как и испанским – то есть, не владела совсем, – но подобные мелочи подругу никогда