Мой гениальный залёт. Ева Ночь

меня нет мужа, – ответила честно, – но рожать я буду.

      – Тоже правильно, – кивнула она в ответ и назначила следующую встречу.

      – Как ты себя чувствуешь? – названивала Розка каждое утро. Этот вопрос у неё вместо «здрасьте» звучал надоедливым рингтоном.

      – Как космонавт, – отвечала бодро, хотя всё чаще меня раздражали всякие мелочи.

      – Уже становишься похожа на неповоротливого медведя в скафандре? – хихикала подруга детства.

      – Нет, по-прежнему стройна как лань, давление 120/80, вестибулярный аппарат сбои не даёт.

      – Тогда не выходи в безвоздушное пространство, а то укачает, – Розка иногда любит показать, что она умная, красивая девушка с высшим образованием.

      Так я протянула ещё пару недель, а потом шарахнуло так, что на ногах устоять оказалось сложно.

      – Зайди ко мне, – властно кивает на свой кабинет Вадик Александрович.

      Я вообще-то домой собралась, хотела побездельничать. Еды купить, чтобы не готовить, включить космическую музыку, достать трофейное платье, помечтать, а потом уснуть. В последнее время в сон тянуло так, что с трудом удавалось удерживать веки, что норовили – хлоп! – и прикрыть лавочку.

      Скоро я буду кричать как Вий: «Поднимите мне веки!», но пока удавалось кое-как справляться с маленькой слабостью.

      Что на этот раз ввело в уныние Горского? Судя по лицу, ему отдавили ноги, фаберже, а заодно и зубы посчитали.

      К слову, он не плох. Импозантный, всегда одет с иголочки, за фигурой следит, шевелюра романтичная – волосы назад, виски чуть сединой припорошены. Вадику слегка за сорок, он трижды женился, и все разы были неудачными.

      Точнее, видимо, невесты ожидали от Вадюхи чего-то большего, но Вадичек таков, что у него достоинства – микроскопические. Как говорят: в наличии имеются, а разглядеть весьма сложно. Зато главный недостаток раздут до неприличных размеров: Вадя Александрович паталогически жаден, но при должных усилиях вполне способен это скрывать. Умом его природа не обделила – и на том спасибо. На всё остальное можно закрывать глаза, когда контактируешь только по работе.

      – Садись, Юль, – указывает он рукой на кресло перед его необъятным столом. И то, что он ко мне на «ты» и без отчества, настораживает. Вадя фамильярничает в двух случаях: выпил или хочет сообщить пренеприятнейшую новость.

      То, что он не пил, – точно. И это плохо, потому что я уже напряглась в ожидании волны, что накроет с головой. Но даже моя буйная фантазия не могла представить то, чем меня приложил Горский.

      – Я с женой развожусь, – сказал он почти по-человечески. Последняя его супруга слыла дамой чересчур крутого нрава. Красивая, но стерва. Но, может, Вадя её и заслужил за все свои прегрешения и скупость.

      – Поздравляю, – брякнула я. – То есть сочувствую.

      Горский махнул рукой.

      – Не старайся. Всё и так ясно. Я снова ошибся, но на ошибках учатся.

      Ну да, в третий раз – самое оно. Очень сильная наука, но Ваде вряд ли поможет. Разве