Южная роза. Ляна Зелинская

к нему так открыто и недвусмысленно выразила женщина, которая ему понравилась. И что греха таить, этот вечер он всё равно предпочёл бы протанцевать с ней, чем с липкой Паолой или глупой Лучианой, пусть даже Габриэль снова назвала бы его дремучим гроу. Это было бы даже интереснее – снова расколоть её броню вежливого безразличия и увидеть, как пылко она защищается. Но она будто специально не отходила от капитана Корнелли, и к концу вечера Форстеру хотелось его пристрелить. Она унизила его, ударила в самое сердце, и эта обида не давала ему покоя. Весь день беседуя с дамами или танцуя, он не выпускал из виду светлое платье Габриэль с розовой лентой на поясе. И мысли у него в голове крутились противоречивые. Не то что бы ему хотелось отомстить синьорине Миранди, вернее, хотелось, конечно…

      …хотелось до одурения заставить её забыть свои треклятые принципы. Хотелось снова увидеть, как пылает её лицо, когда она смущена, и как вздымается грудь, когда она на него злится…

      …просто… ему хотелось, чтобы она поняла, что была неправа…

      …чтобы извинилась перед ним.

      Медведь бы его задрал! На кой ляд ему её извинения?

      Но зачем-то они были нужны.

      Может быть, потому, что сегодня он долго общался с её отцом, и готов был поклясться, что не встречал ещё такого умного и интересного собеседника, лишённого всяких южных предрассудков. Синьор Миранди представил его нескольким своим друзьям, и они оказались тоже довольно приятными людьми.

      А вот Габриэль…

      Строптивая «южная роза», выросшая в тёплом саду! Считающая его дремучим горцем и дикарём. Девушка, принципы которой не измеряются в шляпках и туфлях…

      Так в чём же они измеряются, синьорина Миранди? В корзинах роз?

      Интересно, с таким строптивым характером эта южная роза позволяла кому-нибудь себя целовать? Вряд ли…

      А ему бы хотелось этого…

      …поймать её в объятья и поцеловать…

      …и чтобы она ответила…

      …не убегала…

      …чтобы сдалась под его поцелуями…

      …и пылала не от возмущения…

      – Алекс, твоей милостью мы только что проиграли пятьсот сольдо, о чём ты вообще думаешь? – вырвал его из мыслей голос Винсента.

      Медведь бы его задрал!

      Он только что прохлопал Огненного короля. Он смотрел в карты, а перед глазами стояло лицо Габриэль Миранди…

      – Кажется, я уже сплю. Мы – горцы – ложимся спать с закатом, уж извини, – усмехнулся Форстер, – я пойду.

      – Ты помнишь, что завтра нас ждёт синьор Таливерда? Так что вознеси молитвы Пречистой Деве, дубу или вороньему гнезду, или чему ты там обычно молишься насчёт везения, – махнул ему рукой синьор Грассо.

      – Само собой, – буркнул Форстер, вставая. – Синьоры, имею честь откланяться.

      Он спустился по лестнице и остановился, вдыхая тёплый ночной воздух.

      Дела, в общем-то, шли неплохо. Домазо дал рекомендации герцогу, синьора Арджилли замолвила словечко, дамы были обласканы его вниманием, их мужья – нейтральны. Кучера, болонки, любовницы