Бездна в твоих глазах. Наталья Шагаева

им можно все, а то, что нельзя, они купят. Пресыщенные жизнью и не привыкшие к отказам. Но дело в том, что им быстро надоедают дорогие игрушки, и они покупают себе новые. А я не хочу продаваться даже задорого. Все, что я хочу, это жить своей простой серой жизнью, чтобы меня никто не трогал.

      ***

      Не помню, как уснула, не заметила, как отключилась. Но, как ни странно, спала я хорошо. Проснулась рано, но отдохнувшей. В первые секунды пробуждения мне даже показалось, что у меня все хорошо, пока не потянулась и не ощутила, как от потасовки с Сашей болят мышцы и щека.

      Быстро принимаю душ, а когда сушу волосы перед зеркалом, понимаю, что ситуация со щекой ухудшилась. Если вчера ссадина и следы на шее были просто красные, то сейчас они посинели, и замаскировать их уже не получится. Вздыхаю, одеваюсь и зачесываю волосы назад, в надежде покинуть этот дом, пока все спят.

      Выхожу из комнаты и тихо спускаюсь вниз. Моя сумка где-то в беседке, и я надеюсь, что она до сих пор там, и мне не придется ее долго искать. Но уйти незамеченной не удается. Я почти сталкиваюсь с Тимуром, с большой кружкой кофе он выходит их кухни. На нем белоснежная толстовка с черной надписью, и эта белизна контрастирует со смуглой кожей. Он свеж и бодр.

      – Доброе утро, Лиса, что так рано? – спрашивает он, улыбаясь, но улыбка постепенно сползает с его лица. Взгляд становится темнее, челюсть сжимается, и он хватает меня за подбородок, поворачивая щекой.

      – Что это?! – зло спрашивает он, вводя меня в ступор.

      – Упала в душе, у тебя там скользко, – резко отвечаю, пытаясь вырваться.

      – А синяки на шее тоже от падения? – спрашивает он, сжимая пальцы на моих скулах, словно злится.

      – Ты сейчас тоже оставишь синяки на моих скулах, – дергаюсь, вырываясь.

      – Кто это сделал? – спрашивает так, словно имеет права, и я должна перед ним отчитываться. Какое ему дело?!

      – Я упала! – проговариваю, ему в лицо. Пытаюсь обойти Тимура, но он преграждает мне дорогу.

      – Люди убегают только тогда, когда им нечего сказать.

      – Все правильно, мне нечего сказать, – отвечаю, глубоко вдыхая.

      Ощущаю аромат Тимура и ловлю себя на мысли, что мне хочется вдохнуть еще раз. Провести носом по его шее к скуле и уколоться аккуратно окантованной щетиной. Черт, сумасшествие какое-то. Он ведет себя так, словно я ему что-то должна, а я почему-то проецирую эту роль на себя.

      – Ну хорошо, значит, упала, – задумчиво соглашается Тимур. – Люблю пить кофе в утренней тишине на свежем воздухе. Когда я здесь, то постоянно пью его в беседке, даже зимой. Но моё утро может стать идеальнее, если ты разделишь его со мной, – его голос немного теплеет, а черты лица смягчаются, только взгляд по-прежнему цепкий.

      – Как вы красиво меняете тему, Тимур… Простите, не знаю, как вас по отчеству.

      – Русланович, – ухмыляется он, берет с кресла серый мужской жакет и накидывает мне его на плечи.

      – Ты еще и галантен, – иронично произношу я.

      – Иди в беседку,