Большое голодное путешествие. Михаил Николаевич Васильев

«на убой». Кормили обильно и правильно. Но кому интересны в юном возрасте мамины борщи и котлеты, бабушкины пирожки и плюшки? Их начинаешь ценить лет в тридцать, тридцать пять. А в детстве у каждого нормального человека – неутолимая жажда познания. Как у шкодливого щенка. Казалось, вот – она, миска, полная правильной и полезной еды! Калории, витамины, белки, жиры… Ешь – не хочу… А чего в такой момент больше всего хочется? А хочется – заползти в какую-нибудь недоступную щель, под забор, в подвал, на чердак, подбежать к мусорному баку… Высмотреть, вынюхать, учуять, урвать неизвестную гадость. Косточку, фантик, шкурку… Сцапать, сожрать, проглотить… Предвидя неминуемое «фу!», «нельзя!» Предчувствуя оплеуху или резкое одергивание поводка… Это, наверное, наивысшая радость, это необъяснимое восторженное чувство утоленной жажды познания. Помню, что я постоянно хотел есть. Чувство голода было нескончаемым, перманентным. Я не находил в этом никакого криминала. Обычная физиологическая потребность, просто немного сильнее чем у других. «Ешь, пока рот – свеж! Завянет – ни на что не заглянет», – постоянно говорила моя бабушка. И я следовал ее совету. То есть, ел. Но есть нормальную, правильную еду было неинтрересно. Скучно и тоскливо. Другое дело – на стороне. Где угодно: в гостях, в походе, на пляже, в машине, на вокзале, в поезде, в школьной столовой… А если жизнь преподносила приятные сюрпризы в виде загородной шашлычной, придорожного кафе, или, чего доброго – приличного Р Е С Т О Р А Н А. Наступал блаженный миг осознания того, ради чего стоит жить на земле.

      К чему это я? То есть, ради чего вся эта философия? Возьмем современного ребенка. Поймет ли он всю эту белиберду: «Жажда познания… состояние ожидания…» У современных детей – совершенно иная жажда познания. У них свой путь, и винить их не за что. А у меня – свой. И у этого пути были свои вехи. Как у самого обычного пути. Эти вехи возникали по-разному. Одни – спонтанно. Другие логично проистекали из предшествующих событий. Я их фиксировал. Я давал названия почти каждой из них. Их невозможно ранжировать по значимости. Каждая возникала в нужное время. Я расскажу об одной из самых важных. Важных – для меня. Кому-то это покажется неинтересным. Кто-нибудь скажет: «Заморочился товарищ. Жил бы себе спокойно и не парился…». А кто-то задумается: «И у меня подобное случалось! Вот бы тоже рассказать…»

      Итак, «веха». Событие в твоей жизни, когда начинаешь задумываться о смыслах. Событие, которое вспоминаешь через много лет, как самое значимое. Которое причисляешь к этим самым вехам. Это, скорее, не событие, как таковое. Это цепь событий, объединенных в одну большую Веху. Веху из осознанного детства. Осознанного – это когда осознаешь, что, детство-то – на исходе, что за этим этапом в жизни наступает какой-то новый неизвестный этап. Еще не взрослый, даже не юный, но уже более самостоятельный. Этап, в котором ты сам, без посторонней помощи определил себе первую в жизни «веху». Ты ее определил, обозначил. Ты дал ей название. И с гордостью зафиксировал, что в таком-то году, в таком-то