Чёрная жемчужина Аира. Ляна Зелинская

мсье, но мне нужен именно этот оборвыш, – твёрдо ответила Летиция, опомнившись и пытаясь сохранить выражение достоинства на лице.

      Она выдернула руку из-под тёплой ладони мужчины и чуть отодвинулась в сторону торговки, чувствуя, как горячая волна смущения растекается по коже.

      – И мне нужен именно этот оборвыш, – чуть усмехнулся незнакомец будто бы одними глазами – губы почти не дрогнули, – но, если мадмуазель не против и уступит мне это исчадье ада, я куплю ей дюжину других птиц. Что вы на это скажете?

      – Мне не нужна дюжина – мне нужен именно этот. Вы же слышали торговку – он просто огонь! Такой петух – украшение любой кухни, – упрямо ответила Летиция, пытаясь спрятать ответную усмешку и отодвигаясь ещё: взгляд тёмных глаз, казалось, прожигал её насквозь.

      – Как жаль! – мужчина развел руками. – И мне тоже нужен именно он, и, кстати, я первый предложил за него цену… Так что же нам делать?

      – Я отдам его тому, кто даст тридцать луи, – разом нашлась торговка, а петух извернулся и всё-таки клюнул её за запястье, – вот зараза! Да сожри тебя аллигатор, нечистое отродье!

      – Я дам тридцать луи! – воскликнула Летиция, доставая ещё монету – она хотела быстрее покончить с этим странным торгом.

      – А я дам тридцать пять, – теперь незнакомец улыбнулся уже по-настоящему.

      Улыбка преобразила его лицо, смягчила суровость и тяжесть взгляда, в одно мгновенье превратив его совсем в другого человека. И стало понятно, что не столько ему нужен сам петух, сколько его забавляет этот странный торг. Хотя нет, он и в самом деле отсчитал тридцать пять луи, даже не глядя, просто перебирая монеты пальцами – смотрел он по-прежнему на Летицию. И от этого взгляда, от его улыбки и мягкого голоса что-то странное произошло с ней – не было сил отвести взгляд и захотелось удержать это мгновенье, и пусть бы они торговались за этого петуха хоть до полуночи.

      – Мсье, неужели вы не уступите… женщине? – спросила она, чуть улыбнувшись в ответ и решив воспользоваться тем, за что бабушка всегда нещадно била её чётками – кокетством.

      Она опустила ресницы, будто смутилась, зная, что так выглядит очаровательно, а потом вновь подняла их, немного вздёрнув подбородок, и посмотрела на незнакомца. И, сама не зная почему, улыбнулась ещё шире в ответ на его улыбку, на его взгляд, скользнувший по её губам. Обжигающий взгляд, почти прикосновение…

      И сердце дрогнуло, замерло и сразу стало жарко – кровь прилила к лицу, заставив смутиться уже по-настоящему. Она снова опустила взгляд, рассматривая полотняный сюртук мужчины и его жилет с костяными пуговицами и не понимая с чего вдруг ей так неловко.

      Бабушка учила её торговаться на рынке, умело сбивая цену, и в этом деле Летиция знала толк, но сейчас её будто подменили. Казалось, во взгляде этого мужчины, в его мягком голосе и в этой улыбке крылось какое-то колдовство, лишившее её воли.

      – Если мадмуазель скажет, почему ей понадобился именно этот костлявый оборвыш, то… возможно, я его вам уступлю, – кокетство