Хук слева. Екатерина Дибривская

себя одной из них.

      – А вот и приехали, – радостно добавил он после очередного поворота.

      – Булочная? – удивилась я.

      – Таких булочек ты ещё не ела. А какие здесь пироги!

      Он мечтательно закатил глаза. Я подумала, что именно в эту минуту я испытываю жуткий голод, но булочками, пожалуй, его не утолить.

      – Ура! – улыбнулась я. – Давай сделаем это.

      Если все спортсмены едят, как Влад, то в год набежит тонн пятьсот! Он заказал два осетинских пирога, двойную порцию оладий со сметаной, творожную запеканку с изюмом, пиалу мёда, пять ватрушек и большой, литра на три, чайничек Эрл Грея. Парень лишь скептически ухмыльнулся, когда услышал мой заказ:

      – Латте и оладьи с клубничным джемом, пожалуйста.

      – Когда стол будет заставлен яствами, ты пожалеешь о таком скромном выборе.

      – Просто я не хочу, чтобы у меня случился заворот кишок.

      Он рассмеялся в ответ:

      – Этого просто не может быть. Мне нужно хорошо питаться, чтобы поддерживать форму.

      – Уверена, в твоём мире это называется «правильное питание», а не «скупи половину меню».

      – Я привык к домашней пище, не могу остановиться, – в его голосе просквозила грусть.

      – Что такое – мальчик переехал от мамы?

      Как только шутка слетела с моих губ, я тут же захотела вернуть её назад.

      – Прости, – пробормотала я, для верности прикрыв рот рукой.

      Весь его вид говорил о крайней степени уязвимости.

      – Ты же не знала, – кивнул он.

      – Не знала – что?

      – Что я сирота.

      Из моих легких словно выкачали весь воздух. От несправедливости этого мира, от судьбы маленького мальчика, которого я видела сейчас в глазах сильного, волевого мужчины, сидевшего напротив меня, у меня перехватило дыхание.

      – Боже, вот это я называю «неловкий момент»! – прокомментировала я, пытаясь вернуть непринуждённую обстановку назад.

      – Да уж.

      Появившаяся официантка начала выставлять блюда на стол и немного разрядила напряжение, возникшее между нами.

      Мы молча поглощали завтрак. Никто не решался начать разговор. Я допила кофе; теребя салфетку в руках, я испытывала отчаянное желание закурить – привычка, с которой я рассталась пару месяцев назад.

      – Машка, да расслабься ты! А то сидишь надутая.

      – Сытый мужчина – добрый мужчина, – усмехнулась я в ответ.

      – Расскажи мне о себе, – вдруг попросил он.

      – Даже не знаю, с чего начать, – вздохнула я. – Моя жизнь обыденна и скучна.

      – Итак, твоя манера говорить… – подсказал он.

      – …взялась родом из детства. Я росла в доме с огромной библиотекой. Общение со сверстниками давалось мне крайне нелегко, поэтому я много читала.

      – Когда ты говоришь много…

      – … это значит действительно много, – рассмеялась я. – Настолько много, что на уроках я затыкала за пояс учителя литературы. Поэтому путь мне был один – на филфак.

      – Планируешь ли ты написать роман?

      – О, да! – самодовольно