Театр надежд. Дмитрий Роюк

завел мотор лодки и, посмотрев вперед, показал пальцем на Театр Надежд. В лучах солнца расплывчато виднелась большая каменистая глыба, на которой, как на ладони великана, пряталось архитектурное творение, греческой истории. В этом было что-то магическое, притягивающее взгляд.

      В груди что-то замирало. Катя не могла не поддаться мечтам, глотая жадно соленый запах моря. Даже Аня на миг, забыла о собственном горе. Засмотревшись вдаль, она почувствовала, как прошлое уходит из ее жизни. «Пора пожить для себя, – решила Аня, – прощаясь с лицом Майкла навсегда».

      Филипп оторвался от заметок в телефоне, озирая такую величественную красоту, прямо перед собой. «Ничего подобного я не видел» – шептал под нос себе Филипп, и решил включить диктофон, записать мысли.

      Стас Хованский впервые ощутил себя хуже. Перед лицом надвигающейся красоты, он почувствовал зависть. Никто, в данную секунду не любуется его красивым телом, не заглядывает в его голубые, цвета лазурного моря, глаза. Стасу вдруг стало грустно, но с каждым приближающим метром, он всматривался в руническое здание, идеально слепленного по образу женского тела. Что-то было в этом Театре от дьявола, – рассуждал Стас, пытаясь найти лицо Театра – продолжение величественной красоты изгиба шеи.

      Роман прищурился, позабыв о выпивке, застыл, как восковая фигура. Что-то в этом Театре Надежд было от его несостоявшейся любви. Языки бело-синих волн ласкали скалистую равнину, разбиваясь у ног, женских ног Театра.

      Теперь Артур понимал, что он не зря решил поменять свою жизнь, расставшись с хорошей должностью в Москве. Впрочем, как и Эндрю. Эндрю тоже не мог отвести глаз от великолепной архитектуры, идеально сложенного в ансамбль прошлых времен, на равнинной скале. Только Эндрю посещало сразу два чувства – восторг и отчаяние. Ему ужасно не хотелось, чтобы кто-то из актеров узнал, что он не частный доктор, а обычный официант.

      Впервые в жизни Марк Маяковский задумался о том, чтобы начать писать стихи. То, что возвышалось перед его глазами должно быть воспето всеми поэтами мира. Сейчас, Марк вдыхал соленый воздух моря, восхищаясь окружающей его красотой. Осознавая, что еще и на счету висит приятная сумма, Марк был готов раскрыть любое преступление. Надеясь, что это будет исключительно касаться денежной стороны Театра. И никаких убийств.

      Подплыв к песчаному причалу, трупа подняла голову верх, но Театра, будто не существовало. Плотный серый туман накрыл скалистую равнину, поглотив здание для выступлений.

      «Что-то здесь много странного, – записал на диктофон Филипп, и поглядел на Полидоруса». Но его след простыл. Филипп вышел из лодки, держа в руках свой багаж, и направился к крутой спиральной тропе, по всей видимости, ведущей к Театру Надежд. В ушах заморосил дождь. Он не успел оглянуться, как его чуть не сбили с ног. Вся трупа хотела скрыться от дождя, в стенах Театра. Телефон выпал из рук Филиппа, он быстро наклонился и подобрал его. Почувствовав