Февральский дождь. Виталий Еремин

что тебе сказать, незабудка моя? Конечно, не первой свежести, но на морду не урод. Хотя по сравнению с твоим Иннокентием Викентьевичем, конечно, дохловат. Кешу твоего можно было терпеть за патологическую доброту. А что этот собой представляет, еще неизвестно. Неужели это она обо мне? Косит-то глазом в мою сторону. И голос повышает.

      – Говоришь, деньги не главное? Не скажи, заоблачная моя. Если у него крыша от тебя съедет, его ж из дома выпрут. И приползет он, ободранный, к тебе. И обопрется на твои хрупкие плечи со страшной силой. Но если так уж приглянулся, берем и пробуем. Но берем не спеша. Быстрый секс губит любовь на корню. Ты только не волнуйся. Надо волновать, а не волноваться.

      Гриша наполнял бокалы шампанским, как бензин на заправке. Налил и Денису. Тот выпил и подставил бокал для еще. Миша выжидающе покосился на меня и налил еще. Денис опрокинул, не морщась, будто воду, и нетерпеливо заерзал. Шепнул мне, что хочет в бильярдную, погонять шары. Я разрешил. Денис испарился.

      Дочь резво поглощала деликатесы. Я шепнул ей на ухо:

      – Женечка, знаешь, как можно узнать за столом настоящую даму? Она ничего не ест. Или почти ничего.

      Женя рассмеялась:

      – Учла, папка. Сейчас закончу это безобразие. Главное – не переесть. Только подай мне еще севрюжинки.

      Гриша переставил тарелку с севрюгой ей под нос.

      – А мне шампусику – Лора протянула мне пустой бокал.

      Я налил. Женя дурачилась с подружкой.

      – Лорик, главное не переесть и не перепить.

      Лора не очень естественно хохотала.

      – А если стараешься умно говорить, то – не перемудрить.

      Я наблюдал за ними. Кто из них вырастет? Амазонки или кошечки? Амазонка: если ты засел в грязи, выйдет из салона и начнет толкать машину. А кошечка останется в салоне и будет спрашивать через полуоткрытое стекло: тебе не тяжело, дорогой? Хотя есть третий вариант. Сегодня не стыдно быть содержанкой. И вообще, не стыдно быть бесстыжей.

      Сережа втирал Сыру, что тот незаменим. Дешевая лесть злила опьяневшего старика.

      – Ты, наверное, мнишь себя солью земли? – наседал он на Сережу. – А ты не соль. Ты – мешок. Ты – мешок халявных денег. Засланец! Ты ж сам ничего не решаешь. Тебя заслали серьезные люди. А вдруг удастся? Сегодня вы нас спонсируете, втираетесь в доверие, скупаете потихоньку наши ваучеры, а завтра, когда начнется приватизация, присвоите газету вместе с типографией. Так? Так, Сережа, так! И не вздумай отрицать. Я тебя, засланца, насквозь вижу. Сережа заливисто смеялся, подливая старику водки «Абсолют».

      – Споить меня хочешь? – разоблачал его Сыр. – Тогда наливай ведро.

      Облезлый Гриша начал клеить мою дочь. Понятно, что она уже не раз подвергалась атакам обольщения. Но в моем присутствии впервые. Заметив, что я раздражаюсь, Женя шепнула мне, что по профессии Гриша врач, занимался раньше какими-то стволовыми клетками. С помощью этих клеток можно сделать человека моложе лет на двадцать.

      – Папка, мы теперь с Гришей друзья. Мы омолодим