Хорошие убийцы 3. Дмитрий Леонидович

насквозь, почти не замечая стен, так что среди мирных жителей тоже были раненые, не так много, но были. Малышка потом оказала им помощь.

      ***

      Не затягивая надолго, революционеры провели народный суд для пленных.

      «Народный» – в том смысле, что по большинству пленников решение принимали жители поселка. Жительницы.

      Сначала, для затравки, выяснили, кто командовал гарнизоном. Из офицеров выжил только один. Его тут же показательно расстреляли.

      Затем стали выводить пленников по одному и интересоваться у публики, достоин ли этот человек жить.

      Некоторых женщины готовы были рвать на куски. Таким практично прострелили головы, не откладывая надолго.

      У некоторых боевиков нашлись защитницы, причем довольно активные. Видно, какие-то постоянные и обоюдовыгодные связи между боевиками и жительницами поселка были.

      Забавная история случилась с одним боевиком: у него нашлась активная защитница и не менее активная противница. В процессе дискуссии женщины вцепились друг другу в волосы. Революционерам пришлось проводить более детальное следствие, опрашивать свидетелей. Оказалось, дама, требовавшая смерти боевика, – его брошенная содержанка и мать стайки его детей, а защитница – ее более удачливая молодая соперница.

      Трибунал приговорил боевика к жизни. И обязал, под страхом расстрела, содержать брошенную семью.

      Зачистка и разбирательство заняли время до вечера.

      Мы отвели технику в сторону от жилья, я распределил дежурства и вышел из тела – ушел отдыхать.

      ***

      Когда я уже нацелился посмотреть с Ириной какую-нибудь фантазию, постучался в связь директор нашего горнорудного филиала в Мокамбо.

      Мужик был в панике. Ему в филиал подсунули медный карьер, отжатый у европейцев и подаренный нам мэром. Еще и склады всякие, но склады – то дело терпимое. А вот карьер – нет.

      Казалось бы – карьером больше, карьером меньше – какая разница? Есть разница.

      В нашей шахте трудятся роботы. И руду возят автоматические траки. И даже ту руду, которую мы скупаем в соседних деревнях, принимают роботы, а дальше она попадает в нашу обогатительную установку и идет в общем потоке. Вся информация доступна. Все работает по понятным правилам. Перенастройка производства делается удаленно.

      На новом карьере трудятся живые люди. Местные живые люди, которые непонятно разговаривают, непонятно, чего хотят, непонятно, как ими управлять.

      Посмотреть на карьер наш директор не может, потому что он в Сибири, а карьер – в Африке. Лично с рабочими пообщаться он не может, потому что у них нет коммов. Комм есть только у местного управляющего. Получается, вся информация может быть получена и передана только через него. А можно ли ему верить?

      Я пообещал зайти завтра на этот карьер, посмотреть, поговорить, решить, что делать.

      Директор предложил полностью автоматизировать разработку.

      – Зачем? – задал я сакраментальный вопрос.

      – Повысим эффективность.

      – Финансовая эффективность упадет. Труд местных так дешев,