Красивые женщины умирают дважды?. Жанна Райская

через специальные сетки, таким способом, делая актрисе «молодое лицо». И надо сказать просматривая телевизионные концерты тех лет, создание этой иллюзии ей вполне удавалось. «Секрет любого выступления заключается в том, чтобы сконцентрироваться до такой степени, чтобы у всех, кто вас слушает, не было других мыслей. Вы должны зрителей в трансе, и я очень рада, что все еще могу это делать». Конечно, она могла так выглядеть всего лишь пару часов, чтобы приехать, выступить и тут же уехать, но этого было достаточно и для публики и для самой актрисы. Зрители в зале знали сколько Дитрих лет на самом деле, но когда видели Марлен на сцене, в узком платье из тончайшей ткани-суфле, расшитого переливающимся горным хрусталем, в роскошной накидке из белоснежного песца с двухметровым шлейфом, стоящую в луче софита посреди затемненной сцены и поющую свою песню «Куда пропали все цветы?» которую она исполнила почти на каждом континенте, то они не видели женщину на восьмом десятке жизни, они видели актрису и певицу, они видели Диву. На одном из выступлений, певицу вызывали на бис шестьдесят девять раз. Никто не знал, что ей приходилось туго бинтоваться, для имитации стройной фигуры и прямой спины, что у нее были сильнейшие боли и ей кололи обезабаливающие, что она регулярно падала и серьезно ранилась, принимала сильнодействующие препараты или крепкие спиртные напитки, чтобы суметь преодолеть боль и выйти на сцену. Дочь Дитрих, Мария, сама пыталась понять, почему Марлен так упорно цеплялась за свой образ актрисы и звезды: «Зачем эта глубокая тайна? Откуда отчаянная неистребимая потребность скрыть правду? На деле все обстояло очень просто. Она жила с глубокой верой в то, что никакой физический изъян, никакая болезнь не смеют исказить красоту и совершенство легенды, именующейся «Марлен Дитрих». И что же? История подтвердила ее правоту». Марлен была абсолютно безжалостна к себе: если ей нужно было вечером выступать, она собирала себя по кусочкам, но представала перед зрителями в надлежащем виде. До последнего она появлялась на людях с прической, в красивых платьях и элегантных туфлях. С железной стойкостью оставалась верной себе, как артистке, и своим поклонникам, она все же относилась иронично относилась к своей славе: «Нельзя поддаваться обожанию, потому что люди обожают так много всего. Они также обожают вещи, которые вы считаете совершенно бесполезными. Так что нельзя воспринимать это слишком серьезно». При всем ее уме и иронии, для Дитрих не существовало ничего, кроме ее работы. У актрисы было сильнейшее чувство долга перед легендой, котрую она сама сотворила. Она понимала, что зрители ждут от нее «дивы» и она была ею столько, сколько могла. «Я считаю, что быть беспечным – глупо. Все происходящее с вами нужно встречать встречать будучи полными энтузиазма, если только вы считаете, это достойным вашего энтузиазма».

      Лишь после того, как она почти уже совсем не смогла ходить, Дитрих покинула сцену и уединилась в своей парижской квартире. Дитрих презирала старость и немощность