Любимые забавы папы Карло. Дарья Донцова

Вот сейчас развернусь и уйду!

      Я испугалась до смерти. Надо же, только-только вышла на работу и не справилась с таким примитивным заданием, как привод человека в студию.

      – Миленький, – заломила я руки, – ну простите! Я плохо соображаю с утра! Ну кто же не знает великого Антона Хренова! Да перед вами все остальные пигмеи, соринки, всякие там э… Томасы Крузы и Брэды Питты. Извините, пойдемте, умоляю!

      – Ладно, – смилостивился Хренов, – куда двигать-то?

      – Стой, – ожил мент, – какая программа?

      – «Проснись и пой», – живо ответила я.

      – Ща список проверю, – загундосил стражник, – фамилия ваша как?

      Антон начал медленно наливаться краснотой.

      – Хренов, – моментально отреагировала я, – великий Хренов, огромная звезда, можно сказать, звездища!

      – Паспорт, – меланхолично велел постовой.

      – Что?!! – вытаращился гость.

      – Если забыл, можно права, – смилостивился сержант.

      Хренов посинел.

      – Так меня еще нигде не оскорбляли! Да я везде прохожу без документов! Только взглянут раз – и все!

      – На телевиденье по морде лица нельзя, – спокойно ответил дежурный, – у нас удостоверение личности требуется.

      Хренов начал открывать и закрывать рот, я схватилась за рацию.

      – Катя! Проблема!

      – Не визжи, – ответила та, разобравшись в сути дела, – ну-ка дай трубку этому придурку.

      Я сунула «уоки-токи» Хренову.

      – Вас!

      Антон удивленно вскинул брови, взял коробочку, поднес к носу и сказал:

      – Слушаю, Хренов.

      – Ах ты хрен моржовый, – заорало из мембраны с такой силой, что меня отшатнуло в сторону, – еще и прикидывается! Долдон! Немедленно пропусти нашего гостя, а то сейчас спущусь…

      Антон сунул рацию менту:

      – Это тебя.

      – Васильев! – рявнул сержант.

      – Ах, теперь ты, Васильев, – орала Катя, – …!

      Воспользовавшись тем, что милиционер заслушался администратора, я вцепилась в Антона и поволокла его через холл на лестницу. Гость отчего-то шел молча, дар речи он обрел лишь в комнате. И тут началось!

      В предэфирном помещении Антон устроил настоящий спектакль. Сначала он кричал об ужасном нанесенном ему оскорблении, потом принялся хвататься за сердце, требовал коньяк и валокордин в одном стакане, получил пластиковый стаканчик с напитком непонятного происхождения, опрокинул его в глотку и спокойно сел в кресло к гримеру.

      Я обвалилась на диван и тут только сообразила, что моя рация осталась у мента. Антон принялся командовать Никой.

      – Мне на крыле носа нанеси темный тон, синяки под глазами высветли, губы сделай ярче! Я сказал, ярче! Ну ты, если работать не умеешь, чего тут топчешься?

      Ника абсолютно бесстрастно размахивала кисточкой, обсыпая звезду пудрой.

      – У тебя холодные пальцы, – злился Антон.

      Гримерша тихонько замурлыкала какую-то мелодию.

      – Фу, дерьмом надушилась, – не успокаивался Хренов.

      Ника, никак не реагируя на его хамство, взяла расческу.

      Я