Воспитание верности у котов и мужчин. Евгения Халь

она голову повернула и все разлетелось. И пряди на мордаху упали. И объём пусть хоть на голове будет, если с других мест все в семью Кардашьян ушло.

      – Да, лесенка тут оптимальный вариант, – парень в розовых джинсах, с невероятной прической: тщательно завитой челкой, которая закрывала ему половину лица, прижал ладонью мои глаза и рот и пропел томным голосом:

      – Бровки уберем наполовину, глазки откроем. Макияжу я тебя научу. Диана, расчехляй телефон. Будешь снимать, как я ее крашу, чтобы она потом дома еще раз посмотрела, как работает бог визажа.

      – Мофет, не надо бвови убирать?– шепотом пролепетала я, пытаясь сбросить с лица его ладонь, которая крепко прижала верхнюю губу, мешая нормально разговаривать.

      – Молчи, колхоз имени Ленина! – он махнул рукой. –Тише, когда маэстро творит! Тут, конечно, больше подошла бы бензопила "Дружба", но так и быть использую свой золотой пинцет. Дайте мне вдохновения! Немедленно! – закричал он.

      –Жорж, ты лучше всех! Ты – бог визажа! – закричали присутствующие.

      Причем громче всех кричала Диана.

      – Какой потрясающий розовый цвет джинсов, – добавила она, когда хор восхищения стих. – Только ты с твоим утончённым вкусом мог выбрать такой.

      – Фу, районный центр имени Надежды Бабкиной, – скривился Жорж. – Розовый! Тьфу на тебя! Тьфу! Это цвет норвэжского лосося в период нэрэста! Оспидя, с какими ужасными людьми приходится иметь дело! –он положил голову на мощную грудь Стеллы и всплакнул.

      – И не говори! – возмутилась Стелла. – Обидеть стилиста легко! Кстати, об обиде. Я вообще в шоке со вчерашнего дня. Вечером пришла ко мне новая клиентка и заявила, что у меня парикмахерская. Парикмахерская!

      – Боже мой! Дорогая моя, как ты это пережила? Вот тварь! Да как она посмела? – Диана в ужасе закрыла руками лицо.

      – А я ж о чем? – Стелла яростно сузила огромные, тщательно накрашенные глаза.

      – Я ей чуть не вырвала ее поганый рот! Назвать мой фэшн-бьюти-спа-стайл-визаж-шик- салон парикмахерской! – с этими словами Стелла схватила меня, резко развернула и бросила в кресло.

      Я в ужасе закрыла глаза. Нет, они правы. Это не парикмахерская. Это испанская инквизиция!

      Жорж накрыл мое лицо полотенцем и принялся выщипывать брови. Больно-то как! Я ойкнула и взмолилась:

      – Может не надо так активно?

      – Это надо было говорить господу богу, когда он тебя кроил из обрезков меня, уставший и с закрытыми глазами. А теперь поздно! Терпи, Даздраперма Ивановна! Зверев терпел и нам велел! Я из тебя человека сделаю. Чтоб мне всю жизнь одеваться в "З́аре"! – закричал Жорж. – Тфу-тьфу-тьфу и три раза по дереву! – он постучал по голове стоящей рядом с ним ассистентки, которая с благоговением держала на вытянутых руках несессер с инструментами красоты.

      Открыть глаза я решилась только через два часа. Когда Стелла сдёрнула с меня алую пелерину, закрывающую плечи, и ликующе закричала:

      – А теперь смотри! И целуй наши золотые ручки!

      Я взглянула в зеркало и ахнула.