Нагадай мне любовь. Алекс Вуд

минуту стояла такая тишина, что можно было расслышать прерывистое дыхание особенно впечатлительных зрителей. Потом невидимый музыкант со всей силы ударил по струнам, и изящное тело девушки изогнулось в страстном танце.

      Питер никогда не видел ничего подобного. Казалось, что музыка и танцовщица – две части единого целого. Каждый жест девушки завораживал. Словно сгусток пламени метался по сцене, сводя с ума плавным ритмом своих движений.

      Гитара смолкла, и прекрасная танцовщица замерла. Ни тени усталости не было заметно в ней. Она медленно обвела притихший зал взглядом, немного задержавшись на ложе, в которой сидели Питер и Иларио. Сердце Стентона подпрыгнуло, когда цыганка посмотрела на него. Но вот она уже перевела глаза на Иларио, и Питера снова поразило выражение ненависти, мелькнувшее на ее лице. Иларио подался вперед и стиснул кулаки. Питеру на мгновение показалось, что он собирается прыгнуть на сцену. Неприятное чувство охватило Стентона, и он не сразу понял, что это ревность. Между этими двоими явно что-то было. Вражда ли, любовь ли – неважно. Что-то, где ему не было места…

      – Пошли отсюда, – прошипел Иларио, поднимаясь. – Здесь не так интересно, как я предполагал.

      – Погоди. – сказал Питер, даже не думая вставать. – Я хочу досмотреть представление до конца. Иначе зачем мы тащились в такую даль?

      Иларио посмотрел на него сверху вниз и криво усмехнулся.

      – Как хочешь. Но должен тебе сказать, что она больше танцевать не будет.

      Питер покраснел. Хорошо еще, что было слишком темно, чтобы Иларио смог это увидеть.

      – Не понимаю, о ком ты говоришь, – сказал Питер с показным равнодушием.

      – Не притворяйся, – резко перебил его Иларио. – Я же вижу, какое впечатление произвела на тебя эта мерзкая цыганка…

      Этого Питер уже не мог вынести.

      – Объяснись, – с угрозой сказал он, вставая.

      Громкая музыка заглушила ответ Иларио. На сцене снова выбежали девушки и принялись залихватски отплясывать. Несколько секунд мужчины простояли молча, враждебно глядя друг на друга. Иларио опомнился первым.

      – Прости меня, – выдохнул он. Черты его лица расслабились. – Не знаю, что на меня нашло. Давай уйдем отсюда, и я все тебе объясню.

      – Хорошо, – смягчился Питер.

      И как ни хотелось ему остаться и подождать, не появится ли снова черноволосая танцовщица, он послушно последовал за Иларио.

      – Мне не следовало тащить тебя в такую даль, чтобы показать третьесортное выступление, – небрежно заметил Иларио, когда они мчались по направлению к Мадриду. – Прости за испорченный вечер.

      Питер едва сдержал усмешку. Кажется, его друг напрочь позабыл про свое обещание рассказать, в чем дело. Ничего, ему нетрудно будет напомнить ему…

      – Я не считаю, что вечер испорчен, все было неплохо, – произнес Питер. – А та цыганка, которая попыталась мне погадать, танцевала лучше всех. Не понимаю, с чего ты взъярился на бедную девушку…

      – С