Децимация. Валерий Борисов

небольшие островки дикого кустарника, едва припорошенные темно-синим снегом, распаханные приснеженные поля казались печальными и подавленными. Появились большие глыбы гранитных камней, занесенные в доисторические времена редким в этих местах ледником и неспешно разбросанные по степи. В наступающих сумерках они казались горькими пятнами в этом безграничном приволье.

      Иван с возницей решили остановиться в Грабововке, – селе в верстах пятнадцати от Старобельска, на ночевку. Иван не планировал именно сегодня быть в Старобельске, рассчитывая, что переспит в имении, но события в Дувановке спутали планы. Потемну до Старобельска было опасно добираться в это смутное время, тем более в Грабововке жили родители Анны. Жил его дед. Бабушка Ивана умерла несколько лет назад. В детстве Иван почти каждое лето гостил в деревне, но как начал самостоятельную жизнь, сюда не приезжал. Сейчас ему очень хотелось увидеть позабытые, но родные лица, почувствовать тепло близких людей.

      Уже стемнело, когда они въехали в село. Возница довез до указанной хаты, крытой соломой и отороченной по бокам побеленными, кривыми столбами, а сам решил переночевать у своих знакомых.

      10

      Иван осторожно вошел во двор, где-то рядом заливалась в лае собака, и постучал в крайнее окошко. Открылась дверь, и женский голос громко спросил:

      – Хто там? – это был голос его родной тетки – сестры матери, Марфы.

      – Тетя Марфа. Это я – Иван Артемов, – на всякий случай, полностью представился Иван.

      – Хто? – переспросил голос, и Иван услышал, как женщина сошла с крыльца и пошла к нему. Подошла вплотную и пыталась в темноте рассмотреть пришедшего.

      – Не узнала, теть Марф… я из Луганска. Племянник ваш. Иван.

      Женщина тихонько ойкнула от неожиданности и, попросту обняв Ивана, поцеловала его в щеку, даже не разглядев в темноте человека, а веря, что это свой, а не чужой.

      – Што ж ты стоишь? Стучишь, як не ридний… заходь!

      – Да собака ж?

      – Она далече от крыльца привязана. Пошли. У нас зараз свято.

      Марфа завела его в сени, где дышала теплом полугодок-телка, и провела в хату.

      – Ну, раздягайся. Посмотрю на тебя.

      Она поднесла к его лицу керосиновую лампу.

      – Правда Иван?.. Повзрослел как…

      «Постарел», – подумал про себя Иван. Марфа закричала:

      – Дид! Ходи сюды. Внук приихав.

      Из комнаты вышел отец его матери Анны – Матвей, когда-то высокий и статный, а ныне сутулый, худой и обросший седой бородой, – его дед. Деда по отцу Иван не видел никогда и не знал, существует ли он вообще на свете. Поэтому ему было приятно видеть морщинистое, родное лицо единственного деда. Матвей сухой, жилистой рукой прижал к своей груди голову Ивана, который был ниже деда ростом, и поцеловал его почему-то в лоб.

      – Раздевайся, внучек, и проходи.

      Марфа, взволнованная нежданной встречей, торопливо объясняла Ивану о событии, которое должно