Ягодка. Алекс Вуд

стоит больше его годового жалования.

      Назвать молодого человека красавцем было трудно, но было в его внешности нечто такое, что приковывало к себе взгляды быстрее, чем идеальные черты лица какого-нибудь красавца с обложки. Его лицо казалось ассиметричным из-за привычки усмехаться уголками рта и высоко вздергивать одну бровь. Его глаза и волосы были черны, выдавая итальянские корни. Поговаривали, что дед Питера Сорелли был настоящим мафиози и что своим огромным состоянием его семья обязана преступной деятельности. Но отец Питера занимался вполне легальным бизнесом, а дед был давно похоронен в семейном склепе, так что слухи о мафии так и оставались слухами.

      Питер в отличие от родственников, не был ни бизнесменом, ни бандитом. Он был хулиганом и прожигателем жизни, и все ньюайлендские газеты, даже самые серьезные и уважаемые, хоть раз да печатали отчеты о его безумных эскападах и дебошах. Кто в час ночи прошагал босиком по всем перилам Денверского моста? Питер Сорелли. Толпа друзей подбадривала его громкими криками с набережной, а полиция и службы спасения напрасно пытались его остановить. Потом Питера увезли в участок и оштрафовали за нарушение общественного порядка, но дело не было сделано – на выходе Питера поджидали журналисты и подробности его «подвига» в тот же день стали известны всему городу.

      Питера Сорелли не один раз задерживали за вождение в нетрезвом виде, он представал перед чудом за оскорбление словом и действием. Каждый полицейский в городе знал Питера Сорелли в лицо, и не один детектив мечтал о том, чтобы Питер совершил, наконец, что-нибудь такое, что позволило бы упрятать его за решетку лет на двадцать и избавить Ньюайленд от его выходок.

      В фамильном особняке Сорелли на Крайтон Стрит Питер мог не показываться месяцами. Узнав об очередном проступке младшего сына, Артур Сорелли метал громы и молнии и грозился лишить Питера наследства, ежемесячного содержания и отеческой любви. Увы, Артур и сам понимал бесплодность своих угроз. Благодаря завещанию деда, у которого Питер ходил в любимчиках, у него был независимый капитал, вполне достаточный, чтобы игнорировать угрозы отца.

      Но были в городе и места, где Питера Сорелли встречали с распростертыми объятиями. Клуб «Гангстер» был в их числе, что объяснялось очень просто – Питер был его совладельцем. Скандальная слава хозяина была клубу на пользу. В любое время дня и ночи «Гангстер» был битком набит, а чтобы зарезервировать там столик, нужно было звонить как минимум за две недели.

      Швейцар на входе почтительно распахнул перед Питером дверь. Эдвард Гилрой, менеджер клуба и хороший приятель Питера, уже поджидал его в фойе.

      – Ты опоздал на полчаса, – хмуро сказал он вместо приветствия.

      – Знаю, – улыбнулся Питера. – Поэтому гнал.

      Эдвард закатил глаза.

      – Надеюсь, ты никого не убил по дороге. – Он кивнул в сторону коридора. – Пойдем. Хочу, чтобы ты подписал кое-что.

      Питер недовольно мотнул головой.

      – Я же выдал тебе доверенность. Сам подписывай.

      – Ты