Визардус. Любовь и Война. Антон Шумилов

земли вздымались всюду на этом безразмерном плато боли, день уже прошёл, но этого, кажется, никто и не заметил, все были заняты бойней, всё смешалось, войска, хищные разумные воплощения и гражданские. Бёльк смотрел и не моргал, он просто не хотел верить, что осиротел сегодня, но, едва дым рассеялся, он увидел, что мама была внутри большого миньона водяного слона с изрядно оплавленной спиной и множеством острых осколков, чуть не достигших её. Она взмахнула сине-серо-белой сияющей палочкой, и водяной слон с большой силой и ускорением выстрелил водяную торпеду, на которой, как на сёрфе, мать догоняла своих детей, и лишь поравнялась с ними, тут же поглотила воду талисманом и, материализовав юркую пламенную лисицу, вновь оказалась верхом, поймав Эдгура, помчались дальше. Хищное Пламя двигалось значительно быстрее визардцев, и в этот момент случилось то, чего не ждали, река Верная на очень длинном участке вздыбилась, а потом, словно цунами, вышла из берегов и бросилась на хищную лаву на северный рукав, с грозным шипением, тучами пара, сражались два разумных воплощения, решивших разделить участь визардцев. Убегающие от неминуемой гибели воспряли духом, увидев это, ведь на волнах реки Верной отсекающим ударом шли авангарды с Западного Дозора. Побеждённое и уничтоженное разумное воплощение огня съёжилось и потрескалось, среди его уже ослабшей и разобщённой, развалившейся материи лежало ядро, и солдаты, поглотив его, отправились дальше, через всё плато к южному рукаву хищной лавы. Впрочем, это разумное воплощение быстро осознало невыгодность своего положения и в целом позиции на ровном, как тарелка, плато и моментально изменило тактику. Словно змея, свилось в клубок и начало раскаляться, лава стала расширяться и увеличиваться в размерах. Очень скоро из этой раскалённой массы выросли и вытянулись башни, бастионы, ниши для зачарователей и несколько цитаделей за общей стеной, Дозор Испепелённых начал, остывая, твердеть и парить, и, когда чёрный обсидиан с пляшущим внутри пламенем остыл, твердыня была готова. Последним штрихом стало то, что выросло ещё два венца стен хищного, живого огня, разумное воплощение выполняло роль умных стен или цепного сторожевого пса. Но это всё оставалось позади матери Бёлька и её детей, стремительно уносящихся на юрких лисицах. Тем временем разумное воплощение Прилив, друг Лазурных и соратник степной бурлящей воды, преградил путь взрывающимися глыбами и встал на защиту уцелевших. Дорога была полна боли, от утраты, от унижения, от ожогов, в том числе и других ран и травм. И конечно, от того, что это всё ещё не кончилось и ещё погибнут многие. Поэтому ни дороги почти через Два Пруда, ни верениц раздавленных и ободранных, закопчённых и чудом спасшихся беженцев он не запомнил. Не задержались в памяти и армейские транспортные колонны, шедшие навстречу, а также паника и смятение крепостей новой фронтовой полосы. Бёльк тогда многого не запомнил, память ребёнка скрыла в подсознании многое из тогда увиденного, он по большому счёту лишь запомнил, что было море огня, как стремительно