Ведьма. Пробуждение. Галина Чередий

вы думаете, что я отвечу не так же, как в первый раз?

      – Ну мы же договорились начистоту, – повернул он кисти ладонями вверх, эдакий жест открытости. Ну-ну.

      – Разве? – я натянула улыбочку, но настоящей расслабленности и близко не было. – Вы предложили только задавать взаимно любые вопросы, но не давать на них честные ответы, и я даже на это еще не согласилась.

      – Прошу прощения, вы сделали выбор? – появился бесшумно возле нашего стола все тот же парень-официант.

      Я, решив и правда не стесняться и налопаться от души, заказала окрошку, плов и десерт. Окрошку я в принципе обожаю, и когда еще будет шанс попробовать ее в исполнении искусных поваров.

      – Мне то же, что и даме, и ваших фирменных пирожков еще, – даже не заглядывая в меню, сказал Волхов. – С картошкой и рыбой.

      – Благодарю за ваш выбор. – И парень буквально исчез.

      – А вас запросто не провести, да? – наклонил чуть голову майор, продолжая сверлить во мне дыры взглядом все с той же странноватой улыбкой. Вот ни тепла в ней, ни холода, эдакий ноль градусов, точка отсчета, что ли. – Думаю, это неплохо даже. Повысит ваши шансы, хотя и усложнит все для меня.

      – Шансы на что?

      – На выживание, – ответил он, не добавляя для меня ясности вот ни на чуть. Скорее уж просто пугая. В том и цель?

      – Простите?

      – Не берите пока в голову. Расскажите мне лучше о себе, Людмила. О своей семье.

      – Эм-м-м… семье? Зачем?

      Супер просто. Сначала невзначай бросить фразочку о выживании, то бишь угрозе для жизни, а потом с ходу перескочить на другую тему. Это же тоже какая-то там хитрая психологическая фигня, призванная рассеивать внимание собеседника и сбивать его, или я уже параноить начала? Но, с другой стороны, попробуй тут не начни. Я невольно тронула свою шею, на которой, между прочим, следов и не появилось ни после бабки Иркиной, ни после ночного нападения домового. Домового, Карл!

      – А почему нет, – небрежно дернул мощным плечом Волхов. – У вас в роду были выдающиеся чем-либо люди?

      – Выдающиеся? Пожалуй, если можно назвать выдающимся моего отца, что в тридцать три года, после одиннадцати лет счастливого брака с мамой решил круто изменить свою жизнь. – Как всегда, когда вспоминаю об этом, сердце оборачивает гневом, как железным обручем. Однажды я научусь говорить об этом безразлично, без раздражения, но этот день еще не сегодня. – Подал на развод и раздел имущества, из-за которого мы лишились нормальной квартиры и были вынуждены перебраться втроем в комнату в аварийной общаге-малосемейке с одним душем и туалетом на весь этаж и соседями-маргиналами. А сам продал все свое и свалил в Штаты. Вступил там в байкерский клуб и шлет нам с сестрой открытки на Рождество, описывая, какой правильно наконец стала его жизнь и как он счастлив.

      – В тридцать три, говорите? – нахмурил брови Волхов так, будто именно это в моем рассказе было самым важным. И опять у меня появилось это чувство, что болтать с ним обо всем – ошибка с моей стороны.

      – Да, –