Злопамятный. Злата Романова

это Кьяра О’Ши.

      – Мисс О’Ши, как поживаете?

      «Какой вежливый» – хмыкнула Кьяра про себя. Будто это не она сторожила в саду, пока они с Амелией уединялись в беседке или за каким-нибудь кустом, чтобы поговорить без посторонних глаз и не он в шутку всегда называл ее маленькой сестренкой.

      Общаться наедине, женщинам и мужчинам было запрещено категорически, потому что мужчины их вида по природе своей были собственниками и женились только на «чистых» женщинах, то бишь девственницах. Очень редко случалось, чтобы вдова вышла замуж повторно, даже среди бедного слоя населения. Разводов же у них в принципе не было. Если жена не могла родить, то мужчина не мог ее бросить, но имел право взять еще одну жену, неофициальную, конечно же. К счастью, такое разрешалось лишь в тех случаях, когда супругам после десяти лет брака не удалось родить ребенка.

      – Нормально. Я звоню, чтобы сообщить важную новость. Тебе удобно сейчас говорить?

      – Не совсем, – ответил Роуман. – Конечно же, наша семья получила приглашение, мы обязательно будем. Спасибо за звонок, я очень польщен тем, что Вы лично нас пригласили.

      – Аааа, – до Кьяры, наконец,  дошло, что он не может в данный момент говорить свободно. – Я поняла, тогда позвони мне в девять вечера, я буду одна в это время.

      – Конечно. И Вам всего доброго, до встречи!

      – Ну вот, вечером все ему расскажу, – утешила она Амелию.

      Однако вечером он не позвонил, а приехал лично вместе со своим отцом.

      ***

      Они только закончили ужинать, когда дворецкий объявил о гостях:

      – Мистер Эдвард Хиггинс и мистер Роуман Хиггинс.

      – Проводи их в мой кабинет, – сказал Дункан.

      Он строго посмотрел на дочерей.

      – Идите наверх, чтобы я не слышал ни звука. И не смейте спускаться, пока гости не уедут!

      Кьяра с Амелией поднялись из-за стола и направились к дверям, но их остановил оклик отца:

      – Через лестницу для слуг, девочки!

      Сестры тут же сменили направление. Дом Главы О’Ши был историческим памятником, обходившимся очень дорого и не отличающимся домашним уютом, но он был идеален, когда нужно было за кем-нибудь незаметно проследить или подслушать. Они с Амелией остановились на тесной лестничной площадке, находящейся близко к кабинету отца, который он организовал в одной из старых спален для гостей. Слышимость была плохой, но был шанс услышать обрывки разговора.

      – Ты думаешь, они поссорятся? – прошептала Амелия.

      – Тссс… Я ничего не слышу.

      Вероятность того, что папа разругается в пух и в прах со своим другом детства была велика. Он ценил отношения с Эдвардом Хиггинсом, но власть и престиж ценил куда больше людей. Что бы не сказали ему Роуман с отцом, отец не передумает заключать сделку с Ноа Фитцджеральдом.

      – …бессчестный… знал… сукин сын! – слышались возгласы Эдварда Хиггинса.

      Недолго же они ходили вокруг да около.

      – Я все сказал! – послышался громовой бас отца.

      Хлопнула дверь. Девушки переглянулись