А в мечтах ты моя. Юлия Резник

куда угодно, но не ему в глаза, Дуня медленно продвигалась по коридору. Семен решил, что она так и оставит его вопрос без ответа, но Дуня удивила его, заметив тихо:

      – Ты бы в любом случае его произвел. И прекрасно знаешь это.

      Краснова обожгло. Нежностью. Чем-то давно забытым.

      – Дуня…

      – Это ведь правда?

      – Что именно?

      – То, что ты мне рассказал про отца. Он действительно тебе сказал, что я умираю?

      Краснов провел три спарринга в формате один на четверых и, похоже, даже не запыхался. А вот теперь, когда, казалось бы, для этого не осталось никаких достойных причин, сбился с дыхания. И воздуха стало резко мало. А тот, что уже находился в легких – жег.

      – Какой мне смысл тебе врать?

      – Чтобы выглядеть в моих глазах лучше?

      – Мы же только что сошлись на том, что мне этого не требуется, – криво улыбаясь, напомнил он.

      – А отцу? Зачем отцу было врать тебе? – в леденцовых глазах Дуни плескалось искреннее непонимание. И что-то еще. Такое болезненное, что у него свело, к чертям, зубы.

      – Откуда мне знать? Спроси у него.

      – Я у тебя спрашиваю!

      Это было действительно странно – ворошить события давно минувших дней. Более странным было лишь то, что те события были до сих пор важны. Не только для него. Но и для нее тоже. Семен остановился у двери.

      – Где ключ?

      Дуня растерянно похлопала себя по карманам. Достала связку и отдала ему. Их пальцы на короткий миг соприкоснулись. И будто обжегшись, Дуня отдернула свою ладонь. Семен отвернулся, колдуя над замком.

      – Можешь посмотреть телевизор.

      – Посмотреть телевизор? – эхом повторила Дуня.

      – Да. Если тебе скучно. Ближе к вечеру я свяжусь с дорожными службами и узнаю о том, какой у них план. А пока мне нужно работать.

      – Но ты не ответил на мой вопрос. Зачем отец соврал?

      – А ты сама не понимаешь?

      Он в это не верил. Все она понимала прекрасно, просто боялась признать. Ведь это будет означать, что ее папаша не такой уж славный парень. Вряд ли она захочет снять розовые очки. А Краснов… Слишком беспокоится о ее чувствах, чтобы разбить те острыми стеклами внутрь.

      – Я хочу услышать твою версию, – голос Дуни немного дрожал. Наверное, происходящее между ними можно было списать на стресс. В конце концов, она едва не умерла. Объяснимыми были даже ее эмоции. Многие женщины начинали питать нечто такое к своим спасителям. Необъяснимо только одно. Как это работает в обратном направлении? Самого-то Краснова вообще до костей пробрало…

      – Он хотел, чтобы я от тебя отстал, но прекрасно понимал, что никто в мире не сможет заставить меня отказаться от тебя и своих планов. Только если я сам решу, будто так будет для тебя лучше.

      Дуня попятилась. Медленно сглотнула. Растерла виски.

      – Мне не было лучше. Без тебя… мне не было лучше! Я ж-ждала и ж-ждала, что т-ты позвонишь. А потом, когда смогла вырваться из больницы, я атаковала в-военкомат письмами. Й-я п-писала и п-писала им, ч-чтобы