Одна в толпе. Марта Крон

донесла всё на себе до первого поручня. Не удивлюсь, если у меня на лице сосуды полопались.

      Свободных мест не было, и мне пришлось подпирать своё богатство коленями.

      И хоть бы кто помог!

      Видят же, что я далеко не бодибилдер и мышцы у меня слабенькие. Максимум могу похвастаться жировой прослойкой на заднице и там, где по природному замыслу должна быть грудь.

      Так нет. Вылупили зенки и сидят, мысленно сочувствуют.

      На секунду показалось, что один мужчина собрался блеснуть великодушием и уступить мне место, но он только возмущённо поморщился и демонстративно убрал свою ногу, к которой привалилась одна сумка.

      Пока я болталась по салону и пыталась расплатиться с кондуктором, чемодан от быстрой езды автобуса резко покатился и затормозил уже только благодаря чьей-то ноге.

      Пока я на повороте пыталась ухватиться за какую-нибудь опору, одна из сумок полетела следом за чемоданом и примостилась ровнёхонько на ногу недовольному мужику.

      А я что поделаю? Это карма, дядя!

      Стоило транспорту остановиться, под раздражённые взгляды пассажиров я рванула собирать по салону свои вещи.

      Кое-как справившись, зажала всё это между ног и пристроилась поближе к сидению, чтобы не мешать в проходе прибывающим людям.

      Но мой благородный поступок остался незамеченным, и новые пассажиры весьма любезно пересчитали своими локтями мне все косточки на спине.

      М-да-а… везение на сегодня закончилось, и пора бы мне свыкнуться с мыслью, что люди здесь не такие приветливые, как в нашем селе.

      – Девочка, отойди куда-нибудь в сторону! – пропыхтела какая-то дама. – Ты мне мешаешь! – вскинув грузный подбородок, заявила она, бесцеремонно пнув мой чемодан.

      Ох и влипла же ты, тётя… по самое «не балуй».

      Я хоть и маленького роста, но гонора, как говорит папа, во мне сполна. Считается, что маленькие люди самые вредные. Вот это про меня, хоть я и думаю, что это стереотип. Как только меня хотят принизить ещё больше, подпрыгну и откушу башку.

      Ни рост, ни возраст мне не помеха. Если обижают – завалю и великана. Такая уж я выросла. Я не злая, но характер у меня собачий.

      – Вы мне тоже мешаете, стирая своими боками, свисающими с сидения, всю обшивку чемодана, – сквозь зубы прошипела я.

      Вот это да! Сейчас автобус точно взлетит на воздух!

      – Фу, какая хабалка! Понаехала лимита и жизнь коренным только портят! – срываясь на фальцет, завизжала она.

      Спокойно. Меня с детства учили не обращать внимания на всяких идиотов, у которых тело трещит по швам от собственного яда.

      Жалость, жалость и ещё раз жалость.

      – Не перенапрягайтесь только, а то желчный лопнет! – сочувственно подсказала я, боковым зрением заприметив, что недалеко от злобной тетюхи собирается освободиться место.

      Обрадовавшись, начала волочить за собой вещи, целенаправленно заявив право на это сидение.

      – Сопля колхозная! – кинула злыдня мне в спину.

      – Зато с лёгкостью могу всяким козам рога поотшибать! – с улыбкой произнесла я, запрыгивая