Осень собак. Валерий Борисов

что чашечка крепкого кофе не помешает – прояснит голову и взбодрит организм. Они зашли в кафе. Посетителей не было, – не как раньше, когда нельзя было найти место у стойки. Даже кофе сейчас было многим не по карману. Стефан заплатил за кофе и отказался от денег, предложенных Николаем.

      – Не надо. Я бы лучше угостил тебя горилкой… но раз нельзя, то нельзя. А вечером как?

      – Вечером я свободен, давай встретимся.

      – А в какой комнате ты живешь?

      – В хорошей. Двести шестидесятой. Так что приходи ко мне вечером. Весело будет. Ко мне уже записались гости на вечерний прием, – засмеялся Николай.

      – Добре. Я тоже записываюсь. Когда приходить?

      – Часов в семь-восемь. Точно не могу сказать, – Николай быстро выпил маленькую чашечку кофе. Говорить много не хотелось, хотя он был искренне рад встрече. – Давай не портить нашу встречу торопливыми вопросами и краткими ответами. Вечером по-хорошему посидим и вспомним старое.

      – Значит, так, Коля! Я к тебе вечером обязательно приду. Но ко мне вечером тоже должны прийти гости… хотя мы, я надеюсь, разрешим эту проблему совместно.

      Они вышли из кафе, закурили и снова подтвердили желание встретиться вечером. Потом Николай перешел через дорогу и дождался автобус тридцать восьмого маршрута. Салон был забит, что называется, битком. Было жарко от разопревших тел. Посидеть и отдохнуть в автобусе не удалось, но после выпитого кофе он чувствовал себя бодрее. На конечной остановке Николай вышел и пошел к входу в метро.

      Раньше станция называлась «Дзержинская». Но ветер национальных перемен в корне изменил не только ее название, но и многое другое. На волне борьбы с коммунизмом и русизмом переименовывались не только одиозные названия, но и вполне нормальные – названные именами великих русских людей. Сейчас все это подавалось под национальным соусом – возвращение старых исторических названий столице. А были ли они раньше? Две трети Киева было построено в советское время на безымянных пустырях. Но, тем не менее, выискивались исторически-национальные корни и внедрялись в жизнь новые названия.

      Людей в метро было немного. По их взглядам и нервным движениям можно было предположить, что они находятся в ожидании каких-то непонятных и грозных событий. Да, это было действительно так. Политическая обстановка в Киеве накаленная – главные события впереди. Пассажиры больше молчали, знакомые перекидывались редкими словами и репликами, скрывая свои политические пристрастия и личные взгляды. На них было неприятно смотреть – запуганных и растерянных.

      Николай решил выйти не на майдане Незалежности, а чуть раньше – на площади Льва Толстого, имя которого, даже официальные лица Украины, не говоря о пещерных националистах, склоняли на всякие лады. Обзывали его великодержавным российским шовинистом и посредственным писателем, не достигшим в своем описании реалистической жизни вершин Шевченко и Франко. Также негативно оценивалось творчество Пушкина и Достоевского. Их называли украинофобами. Великого поэта за «Полтаву», гениального прозаика