Вижу тебя насквозь. Яна Роза

м. Она впервые куда-то уезжала, да ещё и на воздушном транспорте. От волнения учащался сердечный ритм и будто немели кончики пальцев.

      – Поедешь жить к этой вертихвостке, – бухтела бабушка, с самого утра, – а она ни приготовить не может, ни постирать, ходит с ногтями своими жуткими, страшно смотреть.

      Бабушка не любила мать Нади и никогда этого не скрывала.

      – Но она же моя мама, бабуль, – мурлыкнула Надя, в который раз проверяя, всё ли собрала в сумки.

      – Может, останешься? – упрашивала она, – три месяца ещё, а там потом сразу в общежитие заселишься, а с ней, ну в кафе встретитесь или в кино сходите? Она и не годна на нечто большее.

      По мнению бабушки, нечего им было общаться, а вот Надя очень хотела попытаться наладить с матерью доверительные отношения.

      Мама Виктория Сергеевна, оставила её на попечении свекрови лет с десяти. Просто однажды привезла погостить, да так и оставила, уехала на заработки. Правда часто созванивались, и виделись на праздники. Только со временем звонков стало меньше, да и праздники не ощущались как раньше.

      Мама всё никак не могла её забрать. То квартиру надо купить, потом денег не хватало, а потом решила, что и личную жизнь нужно устроить. Надя часто слышала, как бабушка ругает Викторию по телефону, обзывает её матерью-кукушкой, а Наде было обидно. Она любила маму.

      До десяти они жили вместе, мотались по съёмным квартирам, засыпали в обнимку. Мама расчесывала ей косы, готовила оливье и запекала курицу, другое у неё не получалось. Но Надя всегда вспоминала это время с трепетом.

      Виктория Сергеевна была очень красивой. Высокой, фигуристой, с ровной, фарфоровой кожей, даже косметикой можно было не пользоваться, всегда в модной и аккуратной одежде, что, когда она приезжала, и они шли гулять, все головы сворачивали в её сторону.

      И вот несколько месяцев назад, её маме повезло. Она вышла замуж за какого-то состоятельного мужчину, Алексея Шторма. Им с бабушкой приглашение пришло слишком поздно, чтобы ехать в Москву, но они поздравили её по видеосвязи.

      Алексей Шторм мужчина был видный, солидный, правда с жутко белыми волосами на голове, но с доброй улыбкой и пронзительными голубыми глазами. Он с таким обожанием смотрел на её мать, что Надя безумно была рада.

      И когда все жизненные нужды Виктории были выполнены, а сама Надя доросла до восемнадцати и поступила в институт искусств, она решила пригласить её провести каникулы у них в доме Штормов и познакомиться с отчимом и сводным братом. О последнем Надя мало что знала. Он не мелькал ни на каких свадебных фото, да и мать про него редко говорила. Но Наде этот Георгий Шторм был и не слишком-то и интересен. К тому же они вышли из того возраста, когда нужно дружить или заботиться друг о друге.

      Она собиралась погостить только три месяца, решить дела в институте и заселиться в общагу.

      Так что не поехать Надежда не могла. Это был её шанс провести с матерью время. Какой бы она не была, она её любила.

      – Научит она тебя там, – сетовала бабушка, вытирая платком мокрые глаза.

      Чему, не договаривала, но Надя предполагал, что как в «Ералаше» – плохому.

      – Бабуль, у меня своя голова на плечах есть, и я уже не пятнадцатилетняя девочка, сама приму решение.

      Хотя Надя так и говорила, но только для того, чтобы успокоить старого человека. Ей было очень страшно.

      – Ты мне пиши, – настаивала бабушка, – если каике-то проблемы тем более, помогу деньгами, сама приеду, если что, только не пропадай.

      Вот чего Надя не любила, так это прощаться. Она, как-то, с общей школьной экскурсией в Екатеринбург поехала, так бабушка провожала её так будто она навсегда уезжала.

      Вот и сейчас стоя в аэропорту, ещё не пройдя контроль, она только и делала, что плакала.

      – Бабуль, ну правда… я приеду, через месяц, побуду недельку, ну, а если будет совсем плохо, то вернусь. Ты же меня знаешь?

      Надя обнимала бабушку, столько сил отдавшую и любви для неё в свои преклонные годы.

      – Хорошо питайся.

      – Да куда мне, я уже ввысь не росту, только вширь, – засмеялась Надя.

      Её размер уходил в модный ныне «плюс», но она комфортно себя в нём ощущала. Её никто никогда не гнобил, ни за щеки, не за толстую попу. Друзья у неё были самые лучше, а в школе она всегда пользовалась популярностью, возможно благодаря миловидному лицу и коже доставшейся от мамы, а может и по другой причине, но все парни говорили про её глаза и губы. Так что Надя не была зажатой толстушкой и в еде себе не отказывала.

      Бабушка перекрестила её, когда та проходила паспортный контроль, а дальше у Нади началась дрожь ожидания. Самолёт немного задерживали, и она переписывалась с лучшей подружкой.

      «Расскажешь потом про сводного братца?»

      Засыпала Ленка её такими сообщениями. Она хотела знать о младшем Шторме всё.

      «Что про него рассказывать?»

      «Ты попала в самую распространенную ситуацию любовной истории».

      Надя рассмеялась и немного