Ее шикарный босс-2: вопреки. Юлия Бузакина

губами ее губ.

      Вишневые губки приоткрылись ему навстречу.

      – Сашенька спит… – шепнула Катя, и ее зеленые глаза озорно сверкнули.

      Ярцев, улыбаясь, положил на комод розы и сбросил на пол дубленку. Не говоря больше не слова, затолкал Катю в их уютную кухню, и с новой силой впился губами в ее губы. Нащупал край стола, крепкого и дубового, подсадил ее перед собой и задрал вверх подол платья.

      – Зачем ты надела белье? – разводя ей ноги, разочарованно фыркнул он и тут же принялся стягивать с нее трусики.

      Катя обвила его крепкую шею руками и поддалась настойчивым пальцам. Его губы покусывали мочку уха, скользили по шее, безжалостно размазывали вишневую помаду, но она не чувствовала ничего, кроме волшебных мурашек, бегущих по коже. Ее ногти раздирали пуговицы на его белоснежной рубашке и стягивали с шеи непослушный галстук. Внизу живота все сводило от желания – страстного, ничем не прикрытого. Ей хотелось ощутить его внутри – глубоко и сильно, до саднящей боли. Ее тело безумно скучало по нему и теперь жаждало прикосновений и соития.

      Рваные поцелуи жалили ее нежную кожу, колючие щеки царапали, но Катя с наслаждением прогибалась ему навстречу. Ей не хватало этих прикосновений также сильно, как и ему.

      Вторжение, резкое, глубокое, не заставило ждать, и она, всхлипнув от острого ощущения, с силой обхватила бедрами его талию. Желание обладать ею, дикое, необузданное, заставляло его вдалбливаться в нее все сильнее. Слух ласкали ее сдавленные всхлипы наслаждения, и по телу растекалось жгучее тепло.

      Глухой стон наслаждения не заставил себя долго ждать, и муж с блаженством сжал ее в своих объятиях.

      – Мне не хватало твоей распущенности и горящих зеленых глаз, – шепнул ей на ушко он и хрипло, отрывисто рассмеялся.

      – Ты сам меня такой сделал, – улыбаясь, Катя одернула подол платья и соскользнула со стола.

      – Я скучал по тебе, – Ярцев прижал ее к себе, теперь уже спокойно, с нежностью и игриво провел пальцами по ее растрепавшимся волосам.

      – Я тоже, – с наслаждением вдыхая аромат его кожи, отозвалась Катя.

      Плач в спальне заставил их вздрогнуть.

      – Сашенька, мама здесь!

      Очарование момента было разрушено, и Катя, оставив мужа, бросилась к сыну.

      Словно довершая невралгию матери, которая проявлялась в болях и страшных снах, он каждый раз плакал спросонья – отчаянно, захлебываясь, и с этим ничего невозможно было поделать.

      Ярцев зашагал следом. Своего ребенка он обожал больше всего на свете, и скучал по нему даже сильнее, чем по Кате.

      Когда он вошел в спальню, Катерина уже забралась на постель и прижимала рыдающего мальчика к своей груди.

      – Все хорошо, папочка приехал… Смотри, Сашенька… папа дома.

      Но малыш не спешил тянуть ручки к отцу. За две недели он успел отвыкнуть от него, и теперь, всхлипывая, недоверчиво посматривал в его сторону заплаканными глазками.

      – Привет, дорогой, – Ярцев улыбался, но подходить ближе не спешил. Он уже знал, что мальчику