Аспирра: таланты Мудреца. Екатерина Хаккет

в ладонь – огонек стал плясать над уродливым покровом кожи, словно по волшебству.

      В такие моменты ему казалось, что Отец Хаоса лично разговаривает с ним, но собратьев Бритса подобными фокусами было уже не удивить. Семья привыкла к его талантам.

      – Оттого ты сжег несколько последних деревень? – посмеиваясь, спросила Алиша, разделываясь с куском сочного мяса.

      Кормарк поморщился так, как умел, оглядев разбойницу в кожаных доспехах, сидевшую рядом на траве. Для него она всегда была путеводной звездой, освещающей его долгий путь.

      – Пускай горят, пускай. Плохие люди заслуживают очищения. И спасения от самих себя. – И огонь в его руке развеялся по ветру.

      – А с чего ты взял, что они плохие? А разве мы с тобой – хорошие?

      – Я не судья, Алиша. – Он взглянул на нее печальными ярко-синими глазами. Тени сильнее врезались в его грубое, обожженное лицо. – Но раз мне даны силы, значит, я должен истреблять заразу, где бы ее ни находил.

      – А по мне, это были обычные деревеньки. Такие же, как и прочие, – пожала девушка плечами, продолжая жевать. Светлые волосы, собранные в хвост, подрагивали на ветру. – В последнее время от твоей вспыльчивости достается уж очень многим.

      – Мне не нравится, что стало слишком много разговоров про Юг и Север. – Он проигнорировал слова возлюбленной и решился высказать мысль, которую вынашивал в голове последние несколько месяцев: – Я должен вернуться домой.

      – Что? – Тут разбойница от удивления округлила глаза. – К Бритсам?

      – Да.

      Леденящий вопль пленника на мгновение отвлек пару от разговора. Мастерица пыток, а вместе с тем и лекарь лагеря, срезала здоровый кусок с живота пленника и, к общему восторгу, издеваясь, прикладывала его обратно. Что-то от этого зрелища внутри Кормарка зашевелилось, и он отвернулся: оставаться калекой хуже, чем мучиться от боли, не оставляющей следов. В момент, когда мучитель наносит раны, которые уже никогда не заживут, появляется ощущение неизбежности. В это мгновение человек чувствует свою беспомощность, осознавая, что он теперь – ничто. Всего лишь мясо для мясника.

      Почему-то раньше Кормарк об этом никогда не задумывался, стоя на месте лекарши с ножом в руке. Неужели в нем просыпалась давно дремавшая человечность?

      – Да, должен, – твердо сказал он, будто уверяя не подругу, а самого себя. Затем поднялся на ноги и взревел так, что даже израненные пленники утихли, внимая силе его голоса: – Слушайте сюда, братья и сестры!

      Алиша тут же поддержала его, вскочив с земли и взмахнув руками:

      – Вожак говорит!

      Сотня глаз уставилась на пригорок, где сидел Кормарк, не то со страхом, не то с уважением. Мужчины, женщины и дети – уродливые внутри так же, как он снаружи. Даже те, кто перебрал дрянного пойла и валялся пьяный на земле, нашли в себе силы встать, поравнявшись с остальными. Оборванцы, убийцы и подлецы – все те, для кого Кормарк стал защитником и королем, подарив новую цель в жизни.

      – Хотите