И только сладкие моменты длятся вечно. Виржини Гримальди

на кого излить. Поэтому я каждую ночь лелею собственные воспоминания.

      Элен поднимает глаза от блокнота, улыбается мне и спрашивает, свободна ли я в следующую среду.

      16. Лили

      Ребенок из соседнего блока вернулся домой. Прощаясь с командой врачей и патронажных сестер, его мама улыбалась и плакала, как будто ей было грустно с ними расставаться. Я наблюдала за этой сценой через застекленную дверь и думала: «Если мы однажды отсюда уйдем, плакать меня заставит только лук!»

      Бокс пустовал недолго: привезли инкубатор с младенцем, следом появился растерянный отец. Мою ободряющую улыбку он не заметил. Человек слепнет, когда небо рушится ему на голову.

      Правда, у некоторых наступает просветление в мозгах.

      Это и произошло с нами сегодня утром, когда Флоранс сообщила, что с прошлой ночи ты довольствуешься ничтожным количеством кислорода.

      – Огромный прогресс! – заявила она, укладывая тебя ко мне на живот.

      Твой папа написал на белой доске большую букву «Ч» – от Чудо-Женщины и добавил «Чудо-Ребенок». Тебе очень подходит это «звание».

      Потом появилась психолог по имени Ева. Раньше мы не встречались. Она говорит совсем тихо, почти шепотом.

      Я рассказывала, а Ева слушала. Я говорила о том, как носила тебя, как сделала первое УЗИ, как ты впервые брыкнула ножкой. Описывала роды, проблемы с легкими и желудком, твой плач, твой сон, твои крошечные ладошки, твои успехи, твой взгляд. Она ни разу меня не перебила, а убедившись, что я закончила, посмотрела мне в глаза и спросила:

      – Малышка выглядит замечательно. А вы? ВЫ. Как себя чувствуете вы?

      Ева почти шепчет, но ее слова подобны раскатам грома.

      Я ответила, что не знаю, что, несмотря на попытки педиатра успокоить меня, страх заглушает все остальные эмоции.

      Ева села, закрутила волосы в пучок, скрепила его карандашом на японский манер и объявила – очень серьезно:

      – Вы родили не одного ребенка, а двух.

      Я собралась поинтересоваться, на какой наркоте сидит мой психолог, но она продолжила:

      – Вы произвели на свет не только дочь. Представляю вам второго дитятю по имени Страх. Этот прожорливый ребенок питается исключительно вашими слезами, тревогами и гневом в любой час, в любом месте и не может насытиться. Он страдает от синдрома недостатка внимания, не хочет и не может быть один, он днем и ночью рядом с вами. Возможно, вы сочтете его эгоцентриком, но это нормально, ведь он жаждет заполучить все ваше внимание, весь свет. Он регулярно дает о себе знать, причем в те моменты, когда вы меньше всего ожидаете встречи. Уживаться с ним нелегко, но приходится. Всем мамам и папам. Такова строжайше охраняемая тайна родительства.

      Я закатила глаза, как делаю всегда, если мой собеседник прав и мне не хочется признавать его правоту. Ева облекла в слова то, что я чувствовала с нашей первой с тобой встречи. Внутри меня возникло нечто такое, с чем я никогда не расстанусь.

      Я никогда не была боязливой. В молодости сначала делала,