Ритуал для охотника. Анастасия Смитюк

разрезана, глаза отсутствуют, вместо них глубокие рваные дыры. Не лучшее, что можно увидеть с утра.

      Осмотрелась вокруг и присела на корточки, возле тела, попутно надевая резиновые перчатки.

      – Есть какие-то выводы? – поинтересовался охотник через несколько минут.

      Еще как. И их много.

      – Снята кожа в выборочных местах, из органов отсутствует только сердце, глаза так же вырезаны, – начала я, – Руки изодраны до крови, значит, жертва сопротивлялась, но место убийства не здесь. Во-первых, нет крови вокруг тела, да и сомневаюсь, что кто-то начнет снимать скальп на пляже, слишком аккуратная работа, а здесь так не сделаешь. Второе. Жертва мертва несколько дней. Погиб от сердечного приступа. Наш убийца скорей всего начал вырезать ему кожу, когда он был еще жив, это объясняет, почему у жертвы сжаты руки в кулаки до сих пор.

      Встала, и осмотрелась.

      – Убийца мужчина, сильный. По следам, ведущим сюда можно сказать, что мужчина нес его левом плече. Во-первых, следы, ведущие сюда глубже, чем отсюда, во-вторых, левый след немного сильнее продавлен, чем правый.

      Развернулась обратно к трупу.

      – Убийца был один, но это не значит, что он работает в одиночестве. Это видно по разрезам на теле, кожей занимался один, сердцем и глазами – другой. Тот, кто снимал скальп более нежен и осторожен, чего не сказать о другом.

      Присела обратно на корточки и открыла погибшему, при жизни высокому и сильному мужчине рот. Удивилась. Язык был зеленого цвета, а на зубе осталась часть какой-то травы. Очень странно. Если только…

      Встала, сняла перчатки и подошла к охотнику.

      – Позволите? – спросила я, протягивая руки к пуговицам его рубашки.

      Кивнул, ухмыляясь.

      Быстро расстегнула и распахнула в стороны рубашку. Черная татуировка узорами из рун растянутая его груди. Провела аккуратно по ним, запоминая положение, и вернула взгляд к трупу.

      – Убитый – охотник… – в шоке хриплым голосом проговорила я.

      Спецагент кивнул. Теперь я поняла, почему он попросил бригаду отдалиться, чтобы они не мешали мне делать правильные выводы.

      – Отличительная черта, у всех жертв срезаны татуировки?

      – Да.

      – А убийца колдун, – выдохнула я.

      Либо колдун, либо охотник. Но он бы не стал убивать своих. Зачем? Другое дело колдун или ведьма. Зелье влито ему в рот для того, чтобы обездвижить, о чем говорит странный цвет языка. Охотники не пользуются зельями.

      Почему это не мог быть обычный человек? Да все просто. Татуировку охотников видят только их собратья, ведьмы и колдуны. Так что выбор небольшой. Но зачем еще сердце и глаза? Месть? Глаза, за то, что увидел, сердце, за то, что как-то бессердечно поступил, татуировки за то, что охотник? Непонятно. Какой-то охотник сделал что-то плохое колдуну, и он теперь мстит?

      Нет, слишком просто, хотя не исключено.

      Что же тогда может быть? Какой еще мотив? Обряд? Тоже не исключено.

      – Охотник, скажи мне, а есть какой-то ритуал, связанный с вашим убийством?

      – Не глупа, – усмехнулся он, застегивая рубашку, –