Жена на выход. Вероника Лесневская

невозмутимо ответил отец, игнорируя второй вопрос. В моей голове его слова прозвучали как гонг. Что?

      Пользуясь моим замешательством, Огнев забрал у меня папки и передал женщине в приемной. Потом аккуратно взял меня за локоть и повел к лифту. Уже оказавшись на улице, отец повернулся ко мне и строго произнес:

      – Вот поэтому я и не хотел, чтобы ты проходила здесь практику. Чуть не устроила при всех истерику в первый же день, – неодобрительно покачал головой.

      От захлестнувшего возмущения на мгновение потеряла дар речи. Это я виновата в том, что от меня всё скрывают?

      – Если бы ты заранее рассказал мне правду, – произнесла я, немного оправившись от шока, – то была бы готова к тому, что могу угодить в объятия Макса в коридорах офиса!

      Отец поменялся в лице. Огненная смесь злости и страха промелькнула в его глазах и тут же была потушена.

      – Вы с ним разговаривали? – попытался как можно спокойнее спросить папа, но в его голосе прослеживались нервные нотки.

      – Нет, – отрицательно махнула головой. – Мы столкнулись и разошлись, – выдала полуправду.

      – Хорошо, – выдохнул отец. Я с подозрением покосилась на него. – Давай поговорим дома, объясню, что случилось за эти два года.

      Всю дорогу мы ехали в полной тишине. Я продумывала, какие вопросы буду задавать, и пусть только попробует мне не ответить. Хватит с меня тайн.

      В гостиной нас встретила мама. Это что-то вроде группы поддержки?

      – Алекса? – коротко бросила я.

      – Спит, – шепнула Амелия.

      – Прекрасно. Значит, приступим, – села на диван и выжидающе сложила руки на коленях.

      Мама недоуменно взглянула на Огнева, а тот лишь пожал плечами и устроился напротив меня. Амелия не спешила покидать нас. Получив разрешающий кивок мужа, заняла кресло рядом со мной. Семейный совет в сборе!

      – Карина, ты требуешь рассказать тебе правду, – издалека начал отец. – Тогда слушай с самого начала.

      Он говорил долго, подробно описывая события. Я узнала, как Макс пытался вернуть издательство, как суд откладывал вынесение решения, как ему угрожали… Начала понимать, чем он руководствовался, когда оттолкнул меня. Не принимала. У Стравинского всегда был свой взгляд на защиту близких. Закрытый по своей природе, он предпочитал самостоятельно бороться с трудностями, как одинокий волк, и никому не доверять. Для меня в его жизни места не было тогда, да и вряд ли найдется сейчас…

      – Пап, ты говоришь, Макс вернул всё через суд год назад, виновные за решеткой. Что же он делал потом? – спросила я, хотя меня интересовало совсем другое.

      Почему он даже не попытался встретиться со мной?

      – Максимилиан продал издательство, связался с «нехорошими людьми» и открыл свой бизнес, тоже в строительной сфере. В настоящее время его компания процветает, Стравинские не нуждаются в деньгах, – объяснил Огнев. Но я почему-то не верила его словам, точнее, не всем.

      – Если, как утверждаешь, Макс связан с «нехорошими людьми», почему он – твой партнер? – скептически взглянула