Доноры за доллары. Михаил Серегин

Давайте выпишем вам направление, а пока попейте уролесан, нитроксолин и что-нибудь мочегонное.

      Пока я заполнял бланки, пациент сопел, как носорог, а Юдин молча торжествовал. Сергеенко не смел возразить ни словом, хотя чувствовалось, что он этого страстно желает.

      – Вот ваши направления и рецепты. С этой минуты вы поступаете в ведение Павла Петровича. Он будет с вами работать под моим чутким руководством, а все инструкции получать непосредственно от меня, согласны?

      Сергеенко сокрушенно вздохнул и покосился на Юдина. Тот по-прежнему невозмутимо молчал. Я торжествующе посмотрел на обоих и облегченно произнес:

      – На этом инцидент считаю исчерпанным и решение окончательным! Разрешаете мне вернуться к исполнению своих непосредственных обязанностей?

      Оба недоуменно посмотрели на меня, но сказать ничего не успели – я поспешно покинул помещение.

      Фу, наконец-то можно отпраздновать маленькую победу и рапортовать начальству о восстановлении безупречной репутации нашего престижного заведения!

      ГЛАВА 3

      – На повестке дня два вопроса: увольнение хирурга Карташова и реорганизация отделения травматологии…

      Планерка руководителей отделений клиники была обычной. Я заранее сел подальше от начальства и развернул под столом скандворд – пусть свои вопросы решают без меня.

      Планерка шла своим ходом, скандворд приближался к логическому концу, и вдруг я краем уха уловил спор о том, где взять подходящие кадры. Вслушался повнимательнее. Спорили Штейнберг и Лямзин – завхирургией.

      – Борис Иосифович, вы напрасно считаете, что можете принять на место Карташова хирурга того же уровня! Вам не следует так настаивать на его увольнении.

      – Дорогой мой! Если вы думаете, что мы можем терпеть его присутствие в нашей клинике и дальше, то вы глубоко ошибаетесь! У него звездная болезнь, у вашего Карташова. Видите ли, Пирогов нашелся! То, что он может оперировать хоть с завязанными глазами, не значит, что он может прогуливать дежурства и опаздывать на два часа!

      – Но, Борис Иосифович, многие больные специально к нему ложатся. Мы же столько пациентов потеряем, столько денег!

      – Деньги деньгами, а трудовая дисциплина – это вам не шутки, уважаемый!

      Я зазевался, и мой скандворд с шумом полетел на пол. В кабинете настала мертвая тишина, и все взгляды обратились к моей несчастной персоне. Штейнберг постучал карандашом по столу и ехидно сказал:

      – А вот у Ладыгина есть предложение! Владимир Сергеевич, что вы имеете сказать по этому поводу? И, кстати, что там у вас с тем сигналом – разобрались?

      Мне пришлось подняться и под всеобщими насмешливыми взглядами произнести:

      – У меня?

      Я чувствовал себя как школьник, который громко грыз сухари на показательном уроке по литературе.

      – Да, у меня есть предложение. Если дело стало за подходящими ценными кадрами, то могу предложить отличного хирурга и замечательного человека – Николая Воробьева. Большого ума человек, к тому же имеет высокую профессиональную