Сволочь ненаглядная. Дарья Донцова

сообщил:

      – Посидите в приемной.

      Не успела я открыть рот, как собеседник быстрым шагом вышел, слегка задев меня «халатом». Снова потянулось время. В комнате стояла жара, я расстегнула куртку, сняла шапку и размотала шарф. Но, не успев согреться, поняла, что меня поджидает новое испытание. Страшно захотелось есть и, что хуже, пописать. Как назло, откуда-то изнутри монастыря начали наползать запахи готовящейся еды: только что сваренной гречневой каши и чего-то печеного, хлеба или пирогов. Монахи явно собирались трапезничать. В голове моментально всплыли главы романа Мельникова-Печерского «В лесах». Писатель самозабвенно описывал быт церковнослужителей и посвятил много страниц рассказам о постной еде – грибах, соленьях и моченьях, фруктах, киселях, варенье, орехах…

      Желудок начал сжиматься. Минут через десять я совсем измучилась, не понимая, чего хочется больше – в столовую или туалет. Когда оба желания достигли пика, дверь распахнулась и в комнату вошли двое. Один – уже знакомый отец Филарет, другой – невысокий худощавый мужчина с редкой рыженькой бородкой.

      – Вы Николай Федорович Рагозин! – обрадованно вскочила я на ноги.

      – Отец Иоанн, – спокойно поправил вошедший и продолжил: – Отец Филарет сообщили, будто у вас какая-то неотложная надобность, требующая моего присутствия.

      Завороженная старомодными оборотами его безупречно правильной речи, я начала излагать суть дела. Николай слушал не перебивая. Его слегка выпуклые, грязно-зеленые глаза смотрели без всякого выражения, на лице не отразилось никаких эмоций. Только при сообщении о смерти Насти он быстро перекрестился. С ним было очень трудно разговаривать. Да и разговором монолог назвать нельзя. Трижды повторив одно и то же и не дождавшись никакой реакции, я не выдержала и спросила:

      – Николай, то есть отец Иоанн, вы меня слышите?

      – Спасибо, что взяли на себя тяжесть и приехали сюда, дабы сообщить об успокоении рабы божьей Анастасии, – выдохнул Рагозин.

      Я так и подскочила на месте:

      – Значит, вы мне поможете?

      Парень, не дрогнув ни одним мускулом, заявил:

      – Помолюсь о душе новопреставленной.

      – Тут не молитвы нужны, – фыркнула я, – а конкретные действия. Давайте договоримся, что я завтра подвезу вам доллары и письмо, а вы ищите Егора.

      Рагозин медленно оторвал от пола тяжелый, словно свинцовый, взгляд и ответил:

      – Сие невозможно.

      – Как это? – оторопела я.

      – Мирские заботы более не существуют для меня, теперь моя жизнь посвящена Господу.

      – Ну ничего себе! А деньги? Тридцать тысяч!

      Рагозин спокойно парировал:

      – Здесь злато не требуемо.

      – Так не ваше же, а мальчика Егора, Настя надеялась на вас!

      Что-то похожее на раздражение мелькнуло в глазах собеседника.

      – Прошлое мертво. Засим разрешите откланяться.

      И он упругим шагом двинулся к двери.

      – Погодите, – рванулась я за мужиком.

      Николай притормозил и оглянулся, я резко остановилась, словно налетела на стену. В глазах служителя церкви не