Сволочь ненаглядная. Дарья Донцова

попросил Сережка, но водитель даже не вздрогнул.

      Юля, которую мы с трудом уложили на носилки, вновь застонала.

      – Ей бы обезболивающее, – тихо заметил Сеня.

      – Ничего, так доедет, – равнодушно бросила докторица и спросила: – Паспорт с полисом взяли?

      – Нет, а надо? – удивился Сережка.

      – Ясное дело, – опять обозлилась врачиха, – давай быстро, одна нога здесь, другая там. Ну народ, никакого понятия, не люди – уроды.

      – В какую больницу повезете? – прервала я ее ругань.

      – В 152-ю! – рявкнул шофер.

      – Лучше в Склифосовского, – вздохнул Сеня.

      – Можно в Склиф? – спросила я.

      – Нет, – гавкнула доктор, – мы не частная служба, едем, где место есть.

      – Лампушечка, – страстно зашептал Кирюша, – тут недавно передача по телику шла, якобы все работники «Скорой» взяточники, дай им сто рублей.

      Я с уважением посмотрела на мальчишку. Ну кто скажет, что ему только одиннадцать лет, соображает лучше всех нас.

      Я быстренько вытащила из бумажника розовенькую купюру и пробормотала:

      – Нам в Институт Склифосовского.

      Шофер глянул на ассигнацию и сообщил:

      – Это не серьезно!

      Пришлось добавить еще две такие же бумажки.

      Врачиха моментально загремела железным ящиком. На свет явился баралгин, и нас повезли в НИИ скорой помощи.

      В приемном покое Юлю переложили на узкую железную каталку и велели нам:

      – Ждите.

      В огромный коридор выходило множество дверей, но врачей – никого. По полу нестерпимо дуло, Юля безостановочно тряслась. Не помогли ни плед, ни дубленка Сережки, ни моя куртка. Наконец одна из дверей приоткрылась, и из нее выглянул пожилой мужик.

      – Завозите.

      Мы бестолково принялись толкать каталку.

      – Стой, – скомандовал доктор.

      Все замерли.

      – Как везете? – возмутился хирург.

      – Что-нибудь не так? – робко спросил Сережка.

      – Кто же вперед ногами в кабинет вталкивает, головой положено.

      «Интересно, какая разница?» – думала я, пока мужчины с трудом разворачивали каталку.

      Юля стонала и шептала:

      – Ой, тише, не трясите, больно.

      Наконец мы оказались в кабинете, где всего лишь записали Юлькины паспортные данные.

      – На рентген, – отчеканил доктор, – туда, направо.

      Мы поволокли каталку в указанную сторону.

      Толстая, одышливая баба пощелкала аппаратом и велела:

      – Везите раздевать.

      Снова пришлось тащить каталку по коридору, она подпрыгивала на неровном полу, Юля вскрикивала. Побледневший Сережка держал жену за руку, Кирюшка безостановочно шмыгал носом.

      В маленькой и довольно грязной комнате санитар, молодой парень лет тридцати, потянул джинсы, намереваясь снять их с Юли. Тут она заорала в голос.

      – Чего кричишь? – равнодушно фыркнул санитар. – Терпеть надо.

      Но я уже поняла ситуацию. Очередная бумажка оказалась у парня в кармане, и он расцвел, словно куст жасмина