Devil ex machina. Марьяна Куприянова

падения. Крепко держась за мебель, будто за край обрыва, девушка поднялась на дрожащих ногах, избегая назойливого взора.

      – Что с тобой? – нахмурился Ян.

      Она повернула к нему голову и обожглась стыдом.

      – Ничего.

      – Врать мне бессмысленно.

      – Да от тебя вообще трудно что-либо утаить. Включая собственные мысли.

      Девушка выпрямилась и старалась привести в порядок дыхание. Казалось, еще минута на ногах, и она отключится. Как бы добраться до кровати?.. Эти несколько метров от кухни до комнаты в таком состоянии казались непреодолимыми. А присутствие Яна лишь усугубляет ситуацию.

      За ошибки и слабости приходится платить.

      И плата велика.

      – Ты вредишь себе, – Ян скрестил руки на груди, осматривая ее исподлобья. – И тебе становится хуже.

      Он становился все более раздраженным с каждым сказанным словом. И в то же время его тело напряглось – он готов был ринуться вперед и поддержать Фаину, если потребуется.

      – Неужели? – она попыталась удивиться его непобедимой логике, но голос охрип. – Как ты до этого додумался?

      Даже сейчас, на грани обморока, она язвила в адрес Яна, сама не зная, зачем. Очень хотелось пить. Как никогда прежде. Она – пустыня. Сейчас рухнет и рассыплется, забьется песчинками в каждую ямку и трещинку, останется здесь навсегда. Сухая и шуршащая, вечно выпрашивающая половой тряпки.

      Ад.

      – Сарказм тебе не поможет.

      – И что же ты предпримешь на этот раз? – пришлось закашляться, чтобы продолжить, – сделаешь так, чтобы у меня снова пошла кровь? Или что-нибудь серьезнее на сей раз? Я вся трепещу перед… твоим очередным фокусом.

      – Этот тебе точно не понравится, – пообещал сосед.

      – Можно подумать, мне нравились предыдущие.

      Фаина не совсем понимала, о чем они говорят, но считала своим долгом поддерживать туманный диалог, щедро удобряя едкими высказываниями. Не так уж часто Ян заговаривает с нею, чтобы упускать шанс что-нибудь выяснить или хотя бы уколоть его. Ну, или еще больше запутаться.

      В голову словно киселя влили, мутного и густого, и теперь он там болтался, неравномерно застывший, ленивыми волнами катаясь от одного уха к другому. Мешал думать.

      – Напрасно ты так с собой.

      – Сама разберусь.

      Нужно было уходить, но как заставить тело слушаться?

      – Мне это надоело.

      – Что именно? – скривилась она, глядя мимо него.

      – Твое отношение к себе.

      – Это вообще не твое дело.

      Ян нахально ухмыльнулся, чем вызвал пренебрежительный взгляд собеседницы. На каждый его оскал у Фаины имелся антидот в виде глубокого (пусть и напускного) безразличия, граничащего с отвращением. Ян мог влиять на людей своей мимикой и жестами, умел убеждать, заставлять, совращать, но относительно Фаины все его уловки были безнадежны – они отскакивали от ее непробиваемого панциря, как пластиковые дротики от бетона, оставляя лишь мелкие царапины.

      Он