Devil ex machina. Марьяна Куприянова

откинулся на спинку, принимая вызов. Фаина удерживала себя, чтобы не повернуться. Как же глупо она сейчас выглядит со своей грязной посудой!

      – Что же мне прикажешь, ножом тебя пырнуть?

      – Попробуй.

      Раздался нервный смешок, и вновь невозмутимое молчание Яна. Выжидающий взгляд.

      – Девушка, а не подадите мне нож?

      – Эта-то подаст, – усмехнулся знакомый голос. – Держи карман шире.

      Впервые говорит о ней, но к ней не обращается.

      – Не хватало мне тут поножовщины, – спокойно ответила Фаина, стряхивая лишнюю влагу с посуды. – Как только уйду, хоть на шампурах сражайтесь.

      Шутку оценили, но среди общего смеха недоставало лишь одного – лающего. Напряжение сошло на нет. Разговор вскоре вернулся в прежнее русло (все понимали, что так будет лучше), а Фаина ушла к себе, так и не дослушав, чем кончился спор о системе Станиславского. Видимо, товарищи Яна воспринимали его замашки как способ продемонстрировать разбухшее эго. Может, они и правы. Им виднее.

      В комнате девушка схватила сосательную конфету и легла на кровать так, чтобы ступни оказались на подушке. Всегда удобнее думать, уставившись вверх и закинув ноги на что-нибудь. Это дарит чувство свободы и независимости от обстоятельств, будто… будто живешь счастливой жизнью и не желаешь ничего большего. Случится ли когда-нибудь подобное и с нею?

      Удивительно изменчив этот Ян. В компании друзей он без стеснения ведет себя как закадычный весельчак и к тому же провокатор. Но стоит ему оказаться с кем-то один на один из блока… Когда-то давно на парах по психологии им рассказывали, что у человека не может быть признаков сразу двух полярных темпераментов, например, флегматика и холерика. А если такое и проявляется, это либо откровенное лицемерие, либо проблемы с психикой.

      Стук в дверь заставил Фаину посмотреть на часы. Для Дениса рановато.

      – Ну и кто там?

      – Это я.

      На пороге с виноватым видом показался Гена. Он был в одних шортах, но намерение принять душ выдавали еще и полотенце на плече и ковш в руке. Фаина уже знала, что ему нужно.

      – Слушай, Афина: дай-ка мне мыло!

      – Долго сочинял?

      – Или шампунь. В общем, что-нибудь такое. У меня кончилось.

      – Ты хотел сказать не «кончилось», а «с прошлого раза так и не купил, свинья ленивая».

      – Ну дай, пожалуйста, иначе я приду к тебе ночью грязный и лягу в постель…

      – Достаточно. Убедил.

      – Буду тебя обнимать. Прижиматься сзади своим потным вонючим… – злорадствовал Гена, сев на своего любимого конька.

      – Ну все. Меня сейчас вырвет.

      С преувеличенным негодованием Фаина протянула юноше мыло. Их обычная игра.

      – Третье за этот месяц. Поразительная чистоплотность, учитывая то, как ты постоянно воняешь. Чего ухмыляешься? Думаешь, не понимаю, что пользуешься моей добротой?

      – Но ты же не можешь мне отказать, верно?

      Фаина промолчала, сжав губы, чтобы сдержать глупую улыбку.

      – Пора мне переходить с мыла на что-то более существенное, – Гена