Хозяйка его ночей. Елена Владимировна Истомина

Ради ребенка. И то, если решусь.

      Хотя и выбора то у меня нет, по сути. Либо Марк, либо тот о ком и думать страшно, придет сам, в ближайшие три ночи.

      Когда я вышла, на столике в спальне Марка уже было накрыто просимое, судя по аппетитным запахам.

      – Проводи до центра комнаты, – попросила, выводя из ступора замершего Марка. Даже предполагать стеснялась, о чем он сейчас думает, глядя на мои мокрые волосы и белую кожу шеи. Судя по оранжевым всполохам ауры, и возбуждающей дрожи, что передалась и мне, о чем-то весьма волнующем.

      – Три широких шага пряма, – ответил хрипло.

      Встав по центру, сосредоточилась, просканировала пространство и превалирующим обнаружила совершенно неожиданное – гнетущее чувство одиночества.

      Марка гнетет, то, что у него до сих пор ни к кому нет душевной привязанности, и что он до сих пор засыпает один.

      Ему не с кем поговорить вечером, рассказать, как дела, или спросить, как дела, чтобы отвлечься от своих проблем. Ито что до сих пор не имеет еще наследника, его тоже очень печалит.

      Весьма неожиданно. Я бы даже сказала – шокирующе, было все, что мне открылось.

      Я думала, он наслаждается успехами и властью в бизнесе, и у женщин, и о подобном даже и не задумывается еще. А меж тем, душа его оказалась намного более зрелой, чем мне казалось изначально. Что, к сожалению, может доставить мне определенные сложности.

      – Как ты узнала, что у нас сегодня селедка под шубой? – спросил Марк, когда подошла к креслу возле столика и села.

      Усмехнулась удивленному взгляду.

      Снова проверяет. И когда только успокоится?

      – По запаху. Ты же водил меня на кухню. Я ее обожаю, – отозвалась с улыбкой.

      – Я тоже.

      – И оливье с криветками?

      – Это святое, вообще.

      – Давно мяса не ешь?

      – С шестнадцати лет. Тогда дядя в деревне попросил помочь свинью прирезать, она так кричала! Сразу как отрезало к любым видам мяса. А ты?

      – А я изначально, с рождения не могу это переваривать. Не те вибрации. Как ты?

      Марк резко посерьезнел и даже перестал на меня вожделенно пялиться.

      – Ты спасла мне жизнь, благодарю. Я не забуду.

      Марк сейчас действительно испытывал ко мне искреннюю благодарность и даже что-то похожее на восхищение.

      Однако приятно, как ни крути.

      – Что случилось? Расскажи.

      Марк резко смутился и мне, и без слов стало все понятно.

      – Выйдя из душа, я словно в пелену какую попал, стал засыпать, а потом ты вышла из душа и…

      Марка одолело жуткое смущение и даже стыд, а меня раздражение и досада. Ну как можно быть таким наивным и доверчивым?!

      Шумно выдохнула, пренебрежительно фыркнув.

      – Но я понял, что это не ты! Потом! К концу поцелуя, – смущенно оправдывался сластолюбец. – Когда уже был почти без сознания, я увидел, насколько она уродлива лицом. Прям страхолюдина из дешевых, американских фильмов. А когда я смотрел на тело сверху, она показалась мне огромным, золотистым удавом, окутывающим