Её чудовище. Купава Огинская

Наверное. Только ее на меня наложить надо.

      – Зачем?

      – Ты не поверишь…

      Эпический рассказ о встрече с организатором моего будущего некролога в нашей славной местной газете она выслушала спокойно, под конец рассудительно заметив:

      – Радуйся, что не убил.

      Я честно попыталась радоваться, но воспоминание о том, что Барон обещал еще заглянуть в гости, делало мою радость неискренней. Улиса это приметила и попыталась подойти к проблеме с другой стороны:

      – Но не на Сумеречного же ты наткнулась, в конце концов. Ходят слухи, что этот Высший свихнулся и начал таскать в свой лес человеческих женщин. А какая женщина сумеет выжить в Сумеречной зоне? Пока страдают жители резервации светлых, но и до нашего острова беда может добраться.

      – И откуда ты это знаешь?

      – Я же ведьма, – беспечно пожала плечами она, будто это все объясняло. – Защиту я тебе сплету, но ничего не обещаю. Моих сил едва ли хватит, чтобы оградить тебя от Барона.

      Говорила она искренне, и от ее искренности у меня все внутри сжималось. Самоуверенная Улиса сомневалась, что сможет что-нибудь противопоставить Высшему… Та самая ведьма, что не побоялась на торговой площади сцепиться с когортой жрецов!

      – Совсем ничего сделать нельзя? – тихо спросила я.

      – Ну зачем же сразу бледнеть? Мы попробуем.

      – А если не получится?

      – Попробуем еще раз… что-нибудь другое. О чем ты переживаешь? Он же обещал тебе время на восстановление. Значит, убивать пока не будет. – Она фыркнула. – Я бы на твоем месте радовалась. Если уж сам Высший в тебе что-то разглядел, значит, ты и вправду не простая деревенская выскочка, а что-то большее…

      Улиса повела рукой в воздухе, подбирая слова. Я ждала, прекрасно понимая, что сейчас, скорее всего, услышу гадость: делать комплименты она катастрофически не умела.

      – Теперь ты стала питательной средой Высшего, есть чем гордиться.

      Меня невольно передернуло.

      – Ведьма ты, Улиса.

      – А то я не знала. – Откинувшись на спинку кресла, она с нескрываемым интересом спросила: – Скажи, а целуется-то Барон как?

      – Мне откуда знать? – растерялась я. То, что произошло ночью, поцелуем назвать было сложно. – Меня вообще-то ели.

      – Ели, – легко согласилась она, – но для этого не душили, чтобы жизнь выходила быстрее, и не держали просто за руку. Он тебя поцеловал. Так что каково это?

      – Страшно. Я, если ты вдруг не в курсе, чувствовала, как мою жизнь воруют.

      – А опасности ты не почувствовала, когда на пустой улице увидела человека в черном?

      И вроде сказано это было беззлобно, но я все равно смутилась и пристыженно замолчала.

      Это можно было считать самой фееричной глупостью в моей жизни.

      В наших землях черный цвет носили лишь Барон и офицеры городской стражи. Но у последних черный цвет был разбавлен белой отделкой воротничков, манжет и погон.

      В остальном же самым темным цветом в одежде считался темно-серый.

      Но